Спад Уэбб – самый низкорослый победитель конкурса данков НБА в истории

6 декабря 2020

Чемпионат.comиещё 2

Спад Уэбб чувствовал себя как рыба в воде в вотчине гигантов. Колотил сверху даже через игроков на полметра выше.

Фото: Чемпионат.comЧемпионат.com

Энтони Джером Уэбб, более известный как Спад Уэбб, — самый низкорослый победитель конкурса данков в истории НБА.

Видео дня

170-сантиметровый разыгрывающий выиграл соревнование по броскам сверху в 1986 году, удивив весь баскетбольный мир.

Права на видео принадлежат NBA MEDIA VENTURES, LLC. Посмотреть видео можно в «твиттере» NBA Latam.

Уэбб родился в бедной семье и хотел выбиться в люди с помощью баскетбола. Парень всегда был на порядок ниже своих сверстников, но желание заниматься любимым видом спорта это не отбило. Спад использовал скорость и прыгучесть, чтобы переиграть других детей, а позже и взрослых. Попутно пришлось натерпеться не самых приятных высказываний окружающих вроде «Эй, коротышка», «Ростом не вышел», «Ды ты просто гном и карлик». и тому подобное. Однако в конечном счёте Спад заставил всех уважать себя.

Во время выступления в NCAA за университет штата Северная Каролина Уэбб в среднем набирал 10,4 очка и 5,7 передачи за игру, постоянно участвовал в конкурсе по броскам сверху. Перспективы Уэбба перед драфтом НБА 1985 года считались неутешительными. Ожидалось, что низкорослого парня не выберут и он поедет выступать в Европе. Не исключался вариант и с переходом в выставочную команду «Гарлем Глобтроттерс», но никак не игра на высоком уровне в НБА. Низкорослого баскетболиста под 87-м пиком выбрали «Детройт Пистонс», после чего он оказался в «Атланта Хоукс». Уэбб прижился в НБА, несмотря на весь скептицизм. Отыграл в лиге 13 сезонов со средними показателями 9,9 очка, 5,3 передачи и 2,1 подбора, завершив карьеру в 1998 году в 35-летнем возрасте. Кроме «Атланты», Спад выступал за «Сакраменто Кингз», «Миннесота Тимбервулвз» и «Орландо Мэджик». Лучшие годы приходятся на период в «Кингз», когда разыгрывающий покорял двузначную среднюю результативность 4 сезона кряду (максимум 16,0 очка в сезоне-1991/1992) и несколько раз выдал перфомансы 30+ очков. Успехи Уэбба открыли путь в НБА ряду низкорослых по меркам баскетбола игроков. В частности, в 1987 году на драфте был выбрал 160-сантиметровый Маггси Боггс. В 1998 году в лигу пришёл 165-сантиметровый Эрл Бойкинс. Это два единственных баскетболиста в истории НБА, которые были ниже Спада Уэбба. Но в лиге достаточно часто начали появляться и другие «малыши» ростом 170-180 см, что можно отнести к «эффекту Уэбба».

Что выделяет Спада Уэбба на фоне всех коротышек НБА (под это понятие подпадают баскетболисты ниже 6 футов или 183 см)? Конечно же, победа в конкурсе данков. Самим фактом участия в контесте Уэбб сделал нечто немыслимое, посягнув на вотчину гигантов. И чувствовал себя он там как рыба в воде. Соперником Уэбба в борьбе за победу в конкурсе данков 1986 года был легендарный одноклубник по «Хоукс» 201-саниметровый Доминик Уилкинс. Спад сказал Уилкинсу, что вообще не готовился к соревнованию. Умышленно ввёл легенду в заблуждение. На конкурсе Уэбб забивал данки на любой вкус — одной и двумя руками, с разворотом на 360 градусов, реверс-данки, вколачиванием сверху с набросом от щита.

Главный тренер «Атланты» Майк Фрателло заявил: «Спад как бы обманул Доминика. Он сказал Уилкинсу, что вообще ничего не готовил. Уилкинс думал, что для победы ему хватит стандартного набора данков из его арсенала». Доминик ошибся. На предыдущем данк-контесте Уилкинс победил легендарных Майкла Джордана и Джулиус Ирвинга, но в 1986-м был вынужден пасть перед 170-сантиметровым одноклубником.

Уэбб радовал зрителей яркими моментами и в матчах НБА. Спад весил всего 60 кг, но при этом его вертикальный прыжок достигал 127 см. Неудивительно, что Уэбб ставил сверху даже через самого высокого игрока в истории НБА 231-сантиметрового Мануте Бола, который был выше него на более чем на полметра (61 см, если быть точным). Запредельная прыгучесть и низкий вес позволяли Спаду творить чудеса. Уэбб продолжил оказывать влияние на продвижение низкорослых игроков и после завершения карьеры. Спустя 20 лет после победы на конкурсе данков Спад тренировал 175-сантиметрового Нейта Робинсона, который в итоге трижды выиграл контест (2006, 2009, 2010). Уэбб сам покорил выдающееся достижение в XX веке, а позже приложил руку к ещё одному в XXI. Спад Уэбб и Нэйт Робинсон — единственные в истории НБА баскетболисты ростом ниже шести футов (183 см), которые выиграли конкурс данков.

НБА отдала должное заслугам Уэбба. В 2010 году он был судьёй конкурса данков в Далласе. В этом городе контест проводился впервые с 1986 года, когда победителем стал Спад. В настоящее время 57-летний Уэбб является президентом баскетбольной команды «Техас Леджендс», фарм-клуба «Даллас Маверикс» в G-Лиге. К слову, забивать сверху Уэбб не разучился даже в столь почтенном возрасте и иногда даёт мастер-класс по данкам более молодым игрокам.

Гандбол,Майкл Джордан,

I Belive I can Fly: Спад Уэбб – настоящий обладатель титула Его Воздушество

Один из самых запоминающихся игроков второй половины 80-х и 90-х годов Спад Уэбб сегодня, 13 июля, празднует свой 56-й день рождения. ISPORT вспоминает о карьере «великого» игрока!

— Как тебе это удается? Как тебе все это удалось?

— Ты хочешь знать, как мне это удалось? Я не оставлял сил на обратный путь.

«Гаттака»

Цитата, приведенная из этого антиутопичного фильма Эндрю Никкола 1997 года с молодыми  Итаном Хоуком, Уммой Турман и Джудом Лоу, здесь разместилась не зря.

В киноленте показывается, как в недалеком будущем при помощи генетики на свет рождаются люди не «любви», а при помощи действий в лабораториях. Они идеальны для полета в космос, а персонаж Хоука Винсет Фримэн – человек из категории «In-valid», неугодный, имеет порок сердца, проблемы со зрением, недостаточный рост, но у него есть мечта – полет в космос, что в том идеальном мире для таких как он настоящая фантастика. Винсент при помощи совпадений и людей, которые в него поверили, умудряется добиться своей цели.

Глава 1: Назло стереотипам

Путь Энтони Джерома «Спада» Уэбба очень схожий. Он родился в бедной семье в городе Даллас (это очень важно!), был мал и слаб телом. Баскетбол был для него отдушиной, в нем он видел большие возможности раскрыть себя. Увы, путь к звездам всегда оставляет царапины от терний. В седьмом классе малец услышал что-то о своих перспективах в игре с оранжевым мячом следующее: «Парень, ты слишком мелкий для этого всего».

Безусловно, такое решение школьных наставников привело мальчика в уныние, но тот факт, что два парня «визуально более баскетбольные», взятые тренером, не сумели сдать тесты на физподготовку, вынудил дать настырному Уэббу шанс. Он им воспользовался, набрав в дебютной игре 26 очков.

Феерия за школьную команду продолжалась, следующей остановкой была NJCAA, где Уэббу предстояло играть за Мидлэнд. В составе этого коллектива он продолжил феерить и даже привел их к титулу чемпиона. Его перформансы в играх за колледж привлекли внимание университетов. Так в его жизни появилась стипендия от Норт Каролина Стэйт, действующих чемпионов NCAA. Удержать коллектив на вершине ему не удалось, та и сам он выдавал не самые привлекательные 10 очков + 5 передач за игру, что фактически не давало никаких шансов на путь в НБА.

Все это привело к тому, что его выбрали под общим 87-м номером в четвертом раунде драфта. К слову, всего на десять позиций выше был взят Арвидас Сабонис. Понятно, что когда тебе 22 и тебя выбирают столь низко, особых грез о популярности питать не получается. Но абзацы выше дали понять, что этот парень никогда не сдается.

Глава 2: Путь домой!

В итоге маленький плеймейкер оказался в Атланте, где два года уже работал Майк Фрателло. Этой команде даже наличие Доминика Уилкинса не помогало вывести франшизу в плей-офф.

Нет, Уэбб не стал Робином для Доминика, но ему удалось приспособиться к стилю Фрателло, стать важнейшим винтиком в системе, а его выходы со скамейки запасных давали игре свежее дыхание, а данки огромный заряд энергии для своих и угнетение для оппонентов.

Неслыханной наглостью были проходы под кольцо от человека, который возвышался над паркетом всего на 170 сантиметров, а ещё более все повергались в шок, когда он клал мячи в кольцо сверху. Понятно, что мимо такого уникума Лига пройти мимо не могла и позвала участвовать в данк-контесте на Звездном уик-энде в… Далласе, родном городе Спада.

Главным конкурентом для него был лидер Хоукс Доминик Уилкинс, которому предстояло защищать титул, полученный годом ранее. Несмотря на старания от Роя Хинсона, Джерома Керси, Пола Пресси, Теренса Стансбери, Терри Тейлора и Джеральда Уилкинса основная борьба шла между баскетболистами Атланты. Именно они после двух отборочных раундов и прошли в финал.

В первой попытке Уэбб забил данк с разворотом на 360, чем получил овации от публики и 50 от жюри. Доминик Уилкинс свою задумку реализовал лишь со второй попытки, но, видимо, для сохранения интриги и ему выписали 50. Спад ответил, пожалуй, одним из лучших данков в истории этого конкурса:

Зрители вновь были в восторге, те у кого были таблички с оценками показывали только «10». Уилкинс ответил тоже красивой попыткой. Таблица с оценками судей долго не обновлялась, зал кричал: «Спад!Спад!». Все громче и громче. «48» — засветилось на щите.

Уэбб в шоке. Доминик обнял и поздравил напарника. Зал ликует!

Таким образом в свой первый сезон Уэбб стал обладателем титула лучший данкер Лиги на Матче всех звезд в Далласе. Символично, что чуть больше десяти лет назад, в этом же городе, ему говорили, что он не обладает достаточным ростом для игры в баскетбол.

 Я отношусь к прыжкам очень серьезно. Я люблю их. А еще я люблю доказывать людям, что они ошибаются.

Эдди «Орёл»

Глава 3: Доказал, что не случайность

Первые четыре сезона в Хоукс Спад был хорошим ролевиком, сполна отрабатывая свои 15 минут. На четвертый сезон у него случился провал – 3,9 очков за матч. Хотя первые три года защитник без проблем набирал почти в два раза больше. Наверное, все уже думали, что оппоненты раскусили его стиль, скорость и ловкость начали подводить уже в 26, но это была легкая заминка перед лучшим периодом в карьере.

Последующие два года во франшизе из Джорджии, а затем ещё четыре в Кингс Уэбб был основным плеймейкером, проводящим на паркете больше 30 минут, за которые в среднем за этот отрезок выдавал 13,5 очков + 7 передач.

Конечно, затем начались проблемы с травмами, да и просто с такими габаритами почти в 35 лет труднее убегать от более атлетичных соперников, пришлось даже на год ехать в Верону, удивлять итальянских ценителей баскетбола. Однако, карьера его наглядное доказательство того, что вера в себя сломает все преграды.

Энтони Джером Уэбб – пример того, что баскетбол игра для всех, а великие люди – не всегда велики в антропометрии.

Kawakami: почему Giants должны подписать долгосрочный контракт с Логаном Уэббом как можно скорее лучший — что действительно что-то значит, по крайней мере, для фанатов, пытающихся оставаться в курсе, и для широких наблюдателей, пытающихся оставаться заинтересованными.

У «Гайентс» Уэбб находится на вершине своей ротации, он непринужденный, как спокойная клубная личность (просто упомяните о шансах «Сакраменто Кингз» в плей-офф, и начните разговор), и он всегда на первом месте, когда вы думаете об этом составе. Это важно. Это не может быть принудительно или случайным образом поставлено на место. Знакомые звездные игроки делают эти игры и сезоны достойными ожидания. И смотреть.

Advertisement

По этому поводу: Предматчевые знакомства перед первым матчем не всегда являются мерилом всего, но относительные уровни децибел толпы в каждый момент времени не лишены смысла. А в пятницу в Oracle Park, по моим очень ненаучным меркам, четыре самые громкие овации достались Брэндону Кроуфорду (очень любимому 36-летнему ветерану в последний год его контракта), Мэтту Даффи (давно бывшему Гиганту, который начал на третьей базе королевской семьи), Серхио Ромо (гигант на пенсии, выступающий в качестве стартового «играть в мяч») и … Уэбб.

Скажи мне, у кого из этих парней есть шанс привести команду в новую эру успеха. Очевидно, это только Уэбб. Мне не очень нравится концепция «чью майку купить для моего ребенка?» дискурс, но я признаю, что фанаты бейсбола, которые платят высокие цены на билеты и телевизионные тарифы, хотят и нуждаются в долгосрочных основных интересах. Ну и чью футболку Giants купить своему ребенку?

Опять же, есть только один ответ, если вы говорите о ком-то, кто может и должен оставаться существенной частью этой франшизы еще много лет. (Или просто купите винтажную майку Дуэйна Койпера, как тот парень, который в пятницу поймал мяч с фолом и довольно бурно отпраздновал это для болельщиков и камер.)

Это долгий способ сказать, что хотя Уэбб не должен стать свободным агентом до конца сезона 2025 года, я думаю, что с каждым днем ​​становится все более и более очевидным, что Гиганты должны сделать все возможное, чтобы подписать его с долгосрочная сделка далеко за этот срок.

Это сделало бы его исключительным игроком и личностью, которая будет присутствовать на таком количестве домашних игр и серий Доджерс, какое только может себе представить юный болельщик. Это было бы сообщением для клуба и фан-базы: вот кто-то, кто слоняется поблизости. Это был бы один из способов для администрации Фархана Заиди почувствовать себя немного менее транзакционным и немного более привязанным к vox populi Fan Giants.

Реклама

Это действительно не кажется сложным. На самом деле, я не уверен, почему это не было завершено и объявлено с размахом до начала сезона, что традиционно происходит, когда эта организация завершает долгосрочные продления с Бастером Поузи, Мэттом Кейном, Брюсом Бочи и некоторыми другими в недавнем прошлое.

Это, конечно, основано на идее, что 26-летний Уэбб хотел бы быть привязанным к этой франшизе, скажем, до 2027 года, и отказался бы от пары лет свободного агента, чтобы обеспечить себе почти будущее и помочь Гигантам сохранить часть их собственного. Я считаю, что Уэбб подошел бы к этой роли. Он из Роклина, даже будучи новичком, он был любимым товарищем по команде Поузи (насколько еще кому-то нужно подтверждение Гигантов?), и он, кажется, черпает энергию из личной ответственности, чтобы помочь этой команде победить.

Все это упомянул председатель Giants Грег Джонсон, когда прямо перед началом сезона сказал Эндрю Бэггарли из The Athletic , что хотел бы заключить долгосрочное соглашение с Уэббом.

«Определенно, это очень важно», — сказал Джонсон. «Он местный житель, и у него есть все инструменты и мышление человека, которого мы хотим долгое время носить в форме Giants».

Значит, это скоро произойдет? «Я надеюсь, что это так. Надеюсь на это», — сказал Джонсон. «Это то, над чем мы работаем. Мы надеемся».

ГЛУБЖЕ

Председатель «Джайентс» Грег Джонсон оценивает команду и берет на себя обязательство перед Фарханом Заиди после 2023 года

Но прошло уже больше недели, а с Уэббом пока ничего не слышно и не слышно. Хм, почему этого не произошло?

Я пытался связаться с несколькими руководителями Giants, но ни один из них не смог обсудить эту тему. Я понимаю. Никто не хочет вести переговоры публично, в том числе и лагерь Уэбба. Идет сезон. Это важно после того, как «Джайентс» пропустили плей-офф в 2022 году, и поскольку этот город пытается выйти из пандемического спада живых событий. Никто не хочет, чтобы Уэбб или клуб отвлекались на это. И повторюсь, это не похоже на то, что Уэбб находится на настоящих часах обратного отсчета.

Advertisement

Но также, как только молодая звезда начинает трехлетний путь к свободе воли (2023 год был первым сезоном Уэбба, подходящим для арбитража, которого обе стороны избежали, когда договорились о зарплате в 4,6 миллиона долларов), вы начинаете задаваться вопросом когда придет длинное расширение. А может, и не придет.

Конечно, Уэбб всего лишь один игрок. Он важный игрок сейчас и в будущем, но умные команды не разбрасываются деньгами только потому, что это сделает людей счастливыми. Это должно быть практично. Это должно быть мудро. А у Зайди, без сомнения, мудрый и практичный фронт-офис.

Я не буду вдаваться во все подробности контракта, но если он собирается лишить его права на год или два сезона в качестве свободного агента, Уэббу почти наверняка нужен контракт, гарантирующий ему более 50 миллионов долларов, возможно, до 2027 года ( через четыре года после этого, который уже установлен в размере 4,6 миллиона долларов). А затем он получит еще один шанс стать свободным агентом в 31 год.

Это не кажется чем-то невероятным. Гиганты, по-видимому, хотели бы получить определенную стоимость и определенность состава в этом очень важном месте. Но, возможно, цифры не так просты, как я только что набрал. Может быть, предстоит много трудных переговоров — в межсезонье подряд Уэбб наблюдал, как Кевин Гаусман перепрыгнул от пары хороших лет с «Гигантами» к сделке на 110 миллионов долларов с «Блю Джейс», а Карлос Родон сделал то же самое после один год гигантов, чтобы получить 162 миллиона долларов от янки. Все это стоит переговоров.

Мы знаем, что Заиди очень, очень, очень не верит в возможность раздавать огромные долгосрочные деньги начинающим питчерам. Он умен, чтобы быть дисциплинированным в этом отношении. Никто не хочет повторения ситуации с Хосе Берриосом, когда он подписал семилетний контракт на 131 миллион долларов с «Торонто» после сильного сезона 2021 года, а затем сразу же установил 5,23 ERA в 2022 году. Или опыт Барри Зито из прошлого гигантов. Или даже ситуация с Родоном прямо сейчас, когда янки затаили дыхание из-за напряжения левого предплечья, которое уже выбило его из игры.

ДАЙТЕ ГЛУБЖЕ

Гиганты имеют серьезную проблему дома, кроме поражения в Сан-Франциско, открывающем матч с членами королевской семьи

Нет ничего плохого в том, чтобы избегать подобных вещей. Ценно быть королем транзакционных ходов, не являющихся блокбастерами, шаг за шагом. Последний яркий пример Заиди: в прошлом году он обменял Дарина Руфа в «Метс» на Джей Ди Дэвиса и трех питчеров из низшей лиги, и теперь Дэвис играет ключевую роль, а Заиди только что подписал контракт с Руфом в низшей лиге.

Сохранение транзакций и снижение риска разумно, потому что бейсболисты постоянно получают травмы. Огромные долгосрочные сделки с начинающими питчерами, которые затем получают травмы, убивают зарплату. Но у «Гигантов» есть история стартовых питчеров, которые могут провести их через постсезон и стать чрезвычайно узнаваемыми и ценными как индивидуальные и коллективные бренды. И Уэбб чувствует себя следующим в этой очереди.

Реклама

Уэбб не может быть классическим асом в будущем или даже прямо сейчас. Но он очень хорош. Он уже продемонстрировал классическую игру в плей-офф в дивизионной серии против «Доджерс» в 2021 году. Он был здоров. Он свирепый конкурент. Он планирует быть очень хорошим стартером в течение длительного времени. Если гиганты не тратят долгосрочные деньги на Уэбба, для кого они их копят?

В какой-то момент речь идет не только об осторожности с зарплатой. Хорошие команды с финансовыми ресурсами должны заключать со своими хорошими молодыми игроками (или даже игроками среднего звена) долгосрочные контракты. Это создает стабильность и знакомство, а также является признаком здорового состава и франшизы. И лучшее, что «Гиганты» могут сделать для своих болельщиков и для себя, — это вознаградить и защитить молодых игроков, которые могли бы поддерживать эту команду долгие годы. Это в основном один парень прямо сейчас. Это Уэбб.

Возможно, будут еще: Кайл Харрисон, Марко Лучано, Луис Матос, может быть, Патрик Бейли. Но в этот момент и, вероятно, во многие другие моменты, это просто Уэбб.

Что еще более важно, какой сигнал он пошлет, если Гиганты не заключат долгосрочную сделку с Уэббом?

(Фото: Джейми Сабау / Getty Images)

Кэролайн Уэбб и Мэтью Бишоп: Что ждет экономику после рецессии?

Кэролайн Уэбб , автор книги «Как хорошо провести день», специализируется на применении поведенческих наук на рабочем месте и за его пределами. Кэролайн — генеральный директор Sevenshift и старший советник McKinsey and Company, где она ранее была партнером. Недавно она провела беседу Heleo с Мэтью Бишопом , старшим редактором группы The Economist и востребованным экспертом в области благотворительности, а также экономики. Они обсуждают последнее издание основополагающей книги Матфея, Экономика: руководство от А до Я, уроки, которые мы извлекли из финансового кризиса 2008 года, и будущее экономики совместного потребления.

Кэролайн : Я подумала, что ваша книга была бы прекрасным способом структурировать разговор о том, где сегодня находится экономика. Куда движется дисциплина и должны ли мы быть оптимистами или пессимистами? Были версии вашей книги и раньше, но это самая первая версия, которая выходит после великого краха 2008 года.

Мэтью : Да, эта книга начиналась как что-то под названием «Карманный экономист » в начале 1990-х. Крупный финансовый крах 2008 года и последовавшая за ним Великая рецессия стали таким вызовом для экономики, что книгу пришлось полностью переписать. Эта новая версия действительно содержит все, что вы хотите знать о том, как экономика начала реагировать на сейсмический шок, который обрушился на нее, когда произошел крах.

Кэролайн : Это фантастическая книга. И это дает вам не только определения, но и немного вашего остроумия. Я также заметил, что он больше по сравнению с оригинальной карманной версией. Это потому, что экономика сейчас более интересна?

Мэтью: Я думаю, что стал интереснее , потому что до краха доминирующей идеей в экономике по-прежнему было то, что люди очень рациональны. Во многие экономические модели не вписывались реальные люди. Что произошло после краха, так это то, что многие экономисты осознали, что мир устроен более сложным образом.

Многие экономические идеи в настоящее время включают в себя гораздо более реалистичные модели того, как на самом деле ведут себя люди, а не этот академический взгляд на «башню из слоновой кости», который был широко популярен, потому что он позволял им использовать очень простую математику, чтобы делать выводы — выводы, которые оказались ошибаться. Это книга по экономике, в которой практически нет математики.

Кэролайн: О, фантастика.

Мэтью: Есть числа, но нет длинных уравнений. Если вы посмотрите на академические журналы по экономике, до недавнего времени они были страница за страницей с уравнениями.

Кэролайн: Совершенно верно, именно так я начала свою карьеру, читая эти статьи.

Мэтью: Это было симптомом проблемы. Теперь, я думаю, мы получаем статьи, в которых относительно мало математики и много размышлений о сложных идеях, которые действительно влияют на наш мир.

Кэролайн: Когда я впервые стал экономистом в 90-х, меня действительно раздражала экономическая наука именно из-за того, что Пол Ромер недавно назвал «математическим», из-за этой одержимости сведением вещей к простейшему возможному набору уравнения, и поэтому неудивительно, что он не может предсказать что-либо слишком сложное. На самом деле у меня было выходное собеседование, когда я покидал Банк Англии, и я очень рад, что его не сняли на видео, потому что я был невероятно напыщенным. По сути, я говорил, что не думаю, что наша математика на самом деле находится на том уровне, на котором мы думаем; что этого просто недостаточно для того, чтобы хорошо моделировать экономику. Обнадеживает то, что экономика движется в направлении, говорящем: «Давайте меньше полагаться на упрощенный набор уравнений и давайте подумаем о более сложных способах понимания экономики».

Мэтью: Банк Англии был одним из тех центральных банков, которые довольно сильно попали в ловушку всех возникших пузырей, которые привели к краху. Они купили эту большую идею под названием «Великая умеренность». Это была идея, что центральные банки — Банк Англии, Федеральная резервная система — придумали, как решить большую экономическую проблему: как добиться низкого уровня безработицы, низкой инфляции и устойчивого роста. Они чувствовали себя очень довольными собой.

Кэролайн: Да, было много уверенности. Было ощущение, что макроэкономика достигла совершеннолетия и что теперь мы все знаем, как работает экономика.

Мэтью: Наступило самоуспокоенность. Теперь вы видите, что Банк Англии намного внимательнее относится к тому, насколько все виды экономического поведения в совокупности могут быть плохими из-за психологических и поведенческих импульсов, распространяющихся среди населения.

Кэролайн: Я часто называю себя несостоявшимся экономистом. Возможно, теперь я возрожденный экономист, поскольку эти поведенческие влияния вернулись в дисциплину.

«Когда вы решаете отдать деньги на благотворительность, вы испытываете такое же чувство счастья, как если бы вы танцевали или занимались сексом».

Мэтью: Я действительно думаю, что это одна из причин, по которой экономика сегодня стала очень интересной. Вы гораздо больше уважаете поведение в реальном мире и пытаетесь его понять. Теперь у вас есть целая дисциплина под названием «нейроэкономика», которая подключает мозг людей к МРТ и смотрит, как, если вы попросите их принимать экономические решения во время сканирования, какие части мозга срабатывают, когда мы на самом деле принимая решения. Эмоциональны ли они, рациональны ли они, из страха, из любви? Когда вы решаете отдать деньги на благотворительность, вы испытываете такое же чувство счастья, как если бы вы танцевали или занимались сексом.

Кэролайн: Абсолютно, эти расходы на социальные нужды очень сильны.

Мэтью: Модель экономики, которой придерживаются многие люди, предполагает, что людей интересуют только эгоистичные вещи. Они мотивированы собственным чувством счастья и удовлетворения, но на самом деле они могут получить это, будучи благотворительными и хорошими гражданами и позитивно относясь к другим людям. Дело не только в накоплении денег.

Кэролайн: Да, я уловила этот тон в этом обновленном издании вашей книги. Там более добрый тон, много новых терминов, типа «филантропокапитал». Я составил список: индекс социального прогресса, корпус B, микрофинансирование, финансовая доступность, экономика замкнутого цикла…

Мэтью: Эпоха 80-х и 90-х годов была очень «Мы должны позволить деньгам говорить и решать». Многое из того, что действительно сделало нас людьми, было вытеснено из общепринятых экономических дискуссий. Теперь мы получаем подтверждение этих древних истин — например, «гораздо лучше давать, чем получать» — проводимыми исследованиями. Я надеюсь, что теперь, когда люди обсуждают экономическую политику, они будут думать о более широких вопросах. Например, как это на самом деле создает более широкое чувство благополучия в обществе? Просто рост ВВП из года в год, что экономисты привыкли считать священным Граалем —

Кэролайн: Пристрастие к росту.

Мэтью: На самом деле, ВВП может расти, а благосостояние общества падать. Некоторые страны гораздо лучше справляются со своим ВВП и превращают его в хорошо функционирующее, счастливое общество, в котором люди чувствуют прогресс. Другие берут очень высокий ВВП и заставляют многих людей чувствовать себя совершенно несчастными. Интересно, что Соединенные Штаты, например, очень хорошо справляются с ВВП на душу населения, гораздо хуже — с социальным прогрессом на душу населения.

Кэролайн: Абсолютно. Дисциплина экономики начала называться «политической экономией», что объясняет все условия человеческого существования. И кажется, что часть этого возвращается спустя 200 лет.

Мэтью: Еще в викторианский период жил экономист по имени Эджворт, который теперь известен тем, что называется «Коробка Эджворта».

У него была идея, что ученые могут придумать что-то под названием «гедонометр», который будет измерять функции мозга каждого члена общества и видеть, когда люди получают больше или меньше удовольствия, а затем можно скорректировать политику с учетом этого в настоящее время.

Кэролайн: Теперь у нас есть фМРТ!

«Существует острая необходимость в новой политике, которая гарантирует, что среднестатистическая семья чувствует, что у нее есть потенциал».

Мэтью: Точно, и если подумать о социальных сетях, вероятно, общество получит гораздо больше данных в течение следующих нескольких лет. Может быть, не совсем тот «гедонометр», о котором говорил Эджворт, но что-то эквивалентное, где мы можем в реальном времени гораздо лучше понимать, что чувствует мир, как решения влияют на людей. Это должно позволить гораздо лучше проводить экономическую политику, что является одной из причин, по которой я довольно оптимистично отношусь к экономике. Может быть, она теряет свою репутацию мрачной науки.

Кэролайн: Да, воссоединение с мыслью о том, что речь идет о благополучии, а не просто о деньгах. Есть ли другие причины для оптимизма?

Мэтью: Одной из областей, в которых вы видите много усилий в академических кругах, являются области экономики, которыми долгое время пренебрегали. Долгое время, будучи академиком, вы преуспевали только в том случае, если занимались математикой.

Кэролайн: Динамические стохастические модели общего равновесия.

Мэтью: Да уж, все эти ужасные модели с жаргоном. Сейчас академическая экономика выходит на гораздо более интересные направления. В равной степени это начинает влиять на политику, поэтому вы видите такие вещи, как подталкивание. Например, подразделение Nudge, которое есть у британского правительства.

Кэролайн: Что, очевидно, близко моему сердцу.

Мэтью: Вы не собираетесь заставлять людей делать что-то для их собственного блага, но вы можете помочь сформулировать выбор, чтобы они с большей вероятностью сделали что-то, что, как свидетельствуют данные, является положительным.

Кэролайн: Они сохраняют свою автономию, но вокруг решения есть структура, которая помогает им увидеть, что это может быть хорошим вариантом.

Мэтью: Ага. Это интересный способ поддерживать невидимую руку, но направлять ее в правильном направлении, что было труднодостижимой целью политиков, которые склонны либо идти по пути «нам нужно централизованное планирование», или полная свобода.

Кэролайн: Или мы просто изменим процентную ставку.

Мэтью: Точно. Что меня больше беспокоит, так это то, что я все еще не думаю, что центральные банки и правительство поняли это на макроуровне.

Кэролайн:  Да. Как вы берете эти поведенческие идеи и масштабируете их в макромодели? Еще рано.

Мэтью: В данный момент мы находимся в таком положении, когда политика и правительства отреагировали на крах, закачав много денег в банковскую систему, просто чтобы предотвратить ее крах.

Это было все равно, что дать людям дозу адреналина после сердечного приступа, но, по сути, они не поняли, какой должна быть политика устойчивого состояния, когда банковская система снова встанет на ноги. В результате мы слишком долго придерживались этой политики, которая отдавала предпочтение богатым, людям, у которых есть активы, а не тем, кто брал взаймы. Это одна из причин растущего беспокойства по поводу неравенства — очевидно, самой большой политической проблемы, с которой мир сталкивался за долгое время.

Кэролайн: И это стоит за политическими потрясениями, которые мы наблюдаем по всему миру.

Мэтью: Существует острая необходимость в новой политике, которая гарантирует, что среднестатистическая семья чувствует, что у них есть какой-то плюс. Это самое большое беспокойство, которое у меня есть с точки зрения того, как политики отреагировали на крах.

Кэролайн: Еще одна вещь, которая меня беспокоит, это то, что я не знаю, исчезнет ли соблазнительность математики. Есть что-то очень привлекательное в простой модели уравнений, которая решает — «Тада!» — даже если она на самом деле не объясняет, что на самом деле происходит. Напротив, в экономической науке есть определенная неразбериха, которая стремится правильно описать то, что вы на самом деле видите в реальном мире. Это не так интеллектуально мило или красиво структурировано, поэтому я думаю, что потребуется некоторое время, чтобы силы беспорядка стали терпимы.

В политических кругах существовал двойной подход к прогнозированию. Была хорошо очерченная модель, а потом была немодельная. Вы говорите о том, «Как эта ситуация повлияет на реальных людей? Какие решения они могут принять?» Затем вы корректируете модель в краткосрочной перспективе. Это нормально для постепенных изменений; этого недостаточно, чтобы подумать о том, как вы предсказываете массовое перемещение в будущем.

А потом подумай, сколько времени нужно, чтобы мышление изменилось и пронеслось через университеты и колледжи. Но я надеюсь, что силы более поведенческого подхода будет достаточно, чтобы привлечь целое новое поколение студентов.

«Есть известная шутка о том, что экономисты предсказали восемь из двух последних рецессий».

Мэтью: Есть известная шутка, что экономисты предсказали восемь из двух последних рецессий. Люди обращаются к экономистам и говорят: «Расскажите, какой будет экономика в следующем году. Какой будет обменный курс? Доллар пойдет вверх или вниз?»

Кэролайн: Да, прогнозирование обменного курса — это игра лохов.

Мэтью: По сути, экономика не так хороша в прогнозировании таким образом. Гораздо полезнее попытаться помочь людям подумать: «Какие стимулы вы здесь создаете?»

Кэролайн: Это упорядочивает ваши мысли, чтобы вы могли быть уверены, что не упустите ни одной части аргумента.

Мэтью: Всегда найдется определенное количество экономистов, которые видят прибыль в предсказании будущего. Но гораздо интереснее помочь людям сделать выбор более разумным.

Кэролайн: Да, и подумать о том, как небольшие толчки на национальном или международном уровне могут иметь непропорциональные последствия.

Мэтью: Я действительно думаю, что мир становится более сложным.

Кэролайн: Хотя мы говорили это десятилетиями. Сейчас это более верно, чем раньше?

Мэтью: Я думаю, что это более верно, потому что больше взаимосвязанности, гораздо больше данных, гораздо больше инноваций, а определенные технологии означают, что люди должны ожидать больших изменений в своей жизни. Это противоречит тому факту, что многие из наших институтов не меняются очень быстро, они на самом деле не предназначены для адаптации.

Посмотрите, например, на пенсионную систему. Когда это было впервые введено, правительства думали, что люди не будут жить так долго. Они пообещали людям много денег до конца их жизни, а потом оказалось, что вместо трех-пяти, теперь это выглядит как 20 лет. Это будет парализовать молодое поколение, которому придется за это платить.

Как разработать новые институты для 21-го века, которые лучше отражают тот факт, что происходит много изменений и что в будущем все будет лучше, чем сегодня? Это еще одна область, где экономика может сыграть полезную роль.

Кэролайн: В перестройке учреждений?

Мэтью: Помогаем нам перепроектировать институты. Например, иметь корректирующие пенсионные схемы, которые больше привязаны к среднему уровню смертности, а не к абсолютному возрасту.

Кэролайн: Значит, они могут сгибаться в зависимости от того, что происходит?

Мэтью: Чтобы они могли сгибаться. Это похоже на то, что экономисты должны исследовать, поскольку экономисты должны понимать, как все меняется с течением времени.

Кэролайн:  Да, это центральная часть дисциплины! Итак, вы вышли из своего обзора экономики с более оптимистичным, чем пессимистичным отношением к дисциплине?

«Я чувствую, что 2008 год и крах — это такой тревожный сигнал, что для любого, кто действительно амбициозен в экономике, есть огромный план новой работы, которую необходимо выполнить».

Мэтью: Я чувствую, что 2008 год и крах являются таким тревожным сигналом, что для любого, кто действительно амбициозен в экономике, есть огромная программа новой работы, которую необходимо выполнить. Я думаю, что когда возникают трудные вопросы, должны быть экономисты, которые ими занимаются. Это захватывающее время для экономиста, если вы готовы войти в эти новые области. Отойдите от толпы скучных, ориентированных на математику экономистов и погрузитесь в захватывающие вопросы реального мира, с которыми сталкивается мир. Я думаю, что это прекрасное время, чтобы стать экономистом.

Кэролайн: Какой новый термин вы больше всего хотели добавить в книгу?

Мэтью:  Я думаю, у нас будет гораздо больше споров о «экономике совместного потребления». Звучит красиво, но есть и другие способы описать это: гиг-экономика, экономика, в которой все переходят от надежной работы к той, где им приходится быть фрилансерами и задаваться вопросом, откуда берется их зарплата. Я не знаю, будем ли мы по-прежнему называть это экономикой совместного потребления в следующем издании, или мы будем называть это…

Кэролайн: Отчаянная экономика.

Мэтью: Ага. В моем оптимистичном настроении я хотел бы думать, что мы придумаем, как создать экономику совместного потребления, потому что существует более социально сплоченная ситуация, когда мы все лучше. Я немного опасаюсь, что мы движемся в эпоху гиг-экономики и ненадежной экономики, когда никто не уверен, что у него есть работа, что было бы очень плохим исходом.

Кэролайн: Да.

Мэтью: Это самый большой вопрос, с которым мы сталкиваемся сегодня: появляется искусственный интеллект, машинное обучение, которое, по мнению некоторых людей, уничтожит рабочие места, на которые полагались образованные люди. Вопрос в том, как мы собираемся создавать новые рабочие места? Экономисты склонны говорить, что технологические изменения на самом деле не вредят людям.

Кэролайн: Да, экономика волшебным образом адаптируется.

Мэтью: Мы перешли от того, чтобы все работали на фермах, к тому, чтобы никто не работал на фермах, и все, кто работает на производстве, к очень немногим людям, работающим на производстве. Мы могли бы перейти от всех, кто работает в сфере обслуживания, к очень немногим людям, работающим на такой работе.

Кэролайн:  Что замалчивает города, которые были уничтожены этими изменениями.

Мэтью:  Экономисты весьма довольны этим.