Содержание
Нина Мозер – биография, фото, личная жизнь, новости, Инстаграм 2018
Нина Мозер: биография
Нина Мозер — известный тренер фигурного катания, который вывел множество чемпионов. Ее ученики достигали впечатляющих результатов на международных соревнованиях, и она всегда готова принять нового ученика. Она является живой легендой в мире фигурного катания.
Детство и юность
28 августа 1964 года в Киеве, Украинская ССР, родилась Нина Михайловна. Ее родители были известными спортсменами: дед был футбольной звездой, отец — 27-кратным чемпионом СССР по теннису, а мать — блестящей исполнительницей танцев на льду и тренером по фигурному катанию. Под ее руководством тренировались будущие звезды, такие как Алексей Уланов и Сергей Четверухин. Очевидно, что спорт был неотъемлемой частью жизни девочки.
Нина Мозер
Она начала кататься на льду до того, как пошла в школу в шесть лет. Она была под опекой Петра Петровича Орлова, который переехал в Киев в 1960 году, чтобы работать с художественно-спортивным ансамблем «Балет на льду».
Людмила Белоусова, Нина и Станислав Жук, Игорь Москвин были его учениками. Он также внушил ей качества, которые были необходимы для ее будущей профессии, такие как рассудительность и умение контролировать свои эмоции, чтобы сохранять баланс.
Нина Мозер в молодости
Вместе со Скорняковым, Нина каталась на коньках, но получила травму в 15 лет, которая помешала ей продолжать карьеру фигуристки. Хотя она могла получить другое образование в таком юном возрасте, она выбрала спорт. Это решение, принятое в молодости, определило ее жизнь в последующие годы. Она поступила в Киевский государственный институт физкультуры и параллельно продолжала тренироваться. В 1987 году она успешно закончила вуз.
Фигурное катание
Десятилетиями Нина проводила свои утро, день и вечер у бортика. С 1985 года она была наставником и помогала десяткам благодарных учеников. В своей молодости она тренировала юношеские и взрослые команды Украины, России и сборные. После переезда в Москву в 1997 году она начала сотрудничать со СДЮСШОР «Воробьевы горы».
Нина Мозер с первыми воспитанниками
В 2001 году я уехала в Америку на два года. По данным некоторых СМИ, причиной моего временного переезда и смены работы стал конфликт с Федерацией фигурного катания на коньках. Сейчас я являюсь членом тренерского совета этой организации вместе с Татьяной Тарасовой, Александром Жулиным, Тамарой Москвиной и другими экспертами. В профессиональных кругах меня считают гуру в работе с новичками и юниорами. В интервью я неоднократно подчеркивала, что перемены приносят пользу.
«Мне неинтересны старые проекты. Я прошла с ними определенный путь, я им благодарна за то, что реализовывали мои задумки, идеи, но я считаю, что в нужный момент надо всем расходиться и искать новые пути становления. Свежая кровь нужна как спортсменам, так и тренерам».
В группе экспертов насчитывается 6 участников, каждый из которых занимается своей областью работы с подопечными. Среди них есть специалист по прыжкам, хореограф и контролер, который следит за качеством выполнения элементов.
Вместе они создают выдающиеся выступления для ледовых арен.
Татьяна Волосожар, Максим Траньков и Нина Мозер
В 2010 году Татьяна Волосожар и Максим Траньков начали выступать вместе. Они уже имели опыт выступлений отдельно, но работа в паре потребовала от них дополнительных усилий. Они проводили много времени на притирку и подготовку элементов, а также перешли на новый формат тренировок. В этом же году они выиграли серебро на чемпионате мира, а на Олимпиаде-2014 они также показали отличный результат.
Ксения Столбова и Федор Климов, которые также выступали в Сочи, заняли второе место, что было почетным. Однако, на следующие игры в Пхёнчхане, эту пару не допустили, что серьезно повлияло на их дуэт. В результате, пара распалась, а Ксения продолжила карьеру на льду, сменив команду, а Федор же завершил свою карьеру и теперь пробует себя в качестве тренера.
Владимир Путин и Нина Мозер
Максим Траньков получил еще двух целеустремленных подопечных — Евгения Тарасова и Владимира Морозова, которых он будет тренировать после ухода из большого спорта.
Эта пара была очень перспективной и ценной, поэтому решение вызвало удивление у коллег. Некоторые предположили, что это связано с состоянием здоровья тренера, который говорил о возможном перерыве. Появились слухи о болезни тренера, но они не были подтверждены. Мозер уверен в правильности своего решения.
«Чаще всего спортсмены, когда добиваются результата, считают, что ничего менять не надо. А тренеру надо. Надо брать молодых, у которых за плечами нет ничего, но которые жаждут побед. Многие удивляются, ну как так я готова расстаться с Тарасовой/Морозовым, это ж деньги! Но это их жизнь. Пускай они развиваются».
Личная жизнь
Большую часть времени Нина Михайловна проводит на катке, поэтому ее личная жизнь связана с фигурным катанием. Она рассказала корреспонденту «Р-Спорт», что фигурное катание — это вид спорта, где интриги и борьба за влияние никогда не прекращаются. Журналисты часто берут у нее интервью, чтобы узнать ее мнение о Евгении Медведевой, ее отношениях с Татьяной Тарасовой, поступке Столбовой, которая ушла от нее, и состоянии здоровья спортсменов.
Нина Мозер
Нет информации о муже и семейном статусе, но известно, что тренер воспитывает своего сына Никиту. Однако, она относится к своим подопечным, как к своим детям. Она однажды сказала, что знает размеры обуви и одежды своих подопечных наизусть, но не знает размеры своего собственного ребенка. Женщина неоднократно подчеркивала, что не привязана к материальным вещам, а ее высшая награда — увидеть улыбку на лице человека. Она отмечает, что не умеет бояться, а в стрессовых ситуациях она мгновенно мобилизуется.
Аккаунта в «Инстаграме» у Нины Михайловны нет, однако ее поклонники создали страницу mozer_team, посвященную работе команды. На ней собираются все публикации в СМИ, фотографии тренера и ее воспитанников, а также другая актуальная и интересная информация.
Нина Мозер сейчас
В прошлом году тренер сообщила о сокращении рабочего времени из-за накопившейся усталости. Теперь она полностью сосредоточена на своей работе заместителя руководителя в Сочинском образовательном центре «Сириус» в области спорта.
Нина Мозер в 2018 году
О дальнейших перспективах говорит так:
«Я понимаю, что сейчас я не смогу ничего выиграть как тренер. А я хочу побеждать. Сложно сказать, когда произойдет мое возвращение в большой спорт – пока я не соскучилась по тренерской работе».
Награды
- 2014 – Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени
- 2018 – Медаль «За доблестный труд»
Мозер Нина Михайловна — Российский Тренер
Российский тренер по фигурному катанию. Заслуженный тренер России. Член тренерского совета Федерации фигурного катания на коньках России. Автор ряда научно-методических материалов по проблемам подготовки фигуристов. Ее ученики завоевали 18 медалей олимпийских игр (в том числе 3 золотые), чемпионатов мира и Европы, 12 — чемпионата Российской Федерации.
Нина Мозер родилась 28 августа 1964 года в городе Киев, Украина. Спортом, а именно фигурным катанием на коньках, девочка начала заниматься в 1970 году в родном городе, во Дворце пионеров и школьников имени Островского под руководством мамы — Мозер Светланы Владимировны, которая являлась чемпионом СССР 1958 и 1959 года в танцах на льду.
Так же, в спортивной подготовке юной фигуристки принимал участие тренер по фигурному катанию — Орлов Петр Петрович. К великому сожалению, перспективная фигуристка закончила кататься в 15 лет из-за травмы. Закончив карьеру в любительском спорте, Нина Мозер перешла на тренерскую работу. В 1987 году успешно окончила Киевский государственный институт физкультуры. С 1997 года, опытный тренер являлась аспиранткой Федерального научного центра физической культуры и спорта.
Продолжительное время занимала должность тренера юношеских и взрослых команд Советского Союза, Украины и Российской Федерации. В 2001 году, Мозер Нина на два года уехала работать за океан, в Соединенные Штаты Америки, из-за конфликта с руководством федерации фигурного катания. Вернувшись в Россию, продолжила тренерскую деятельность.
В мире фигурного катания, Нина Мозер известна как специалист по работе с новичками и юниорами, но в 2010 году, возглавила тренерскую работу с парой Татьяна Волосожар — Максим Траньков, которые в первый же совместный сезон завоевали серебряные награды чемпионата мира.
В 2013 году, перспективные фигуристы завоевали звание Чемпионы мира, а в 2014 году, воспитанники Нины Михайловны дважды поднимались на высшую ступень пьедестала на Зимних Олимпийских играх в городе Сочи.
На протяжении всего периода спортивной и педагогической деятельности, Нина Мозер отмечена государственными наградами и знаками отличия. Заслуженный тренер Российской Федерации. Автор научно-методических материалов по проблемам подготовки фигуристов.
Награды Нины Мозер
2005 — Заслуженный тренер России
2014 — Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени
2018 — Медаль «За доблестный труд»
Ученики Нины Мозер
Максим Траньков
Татьяна Волосожар
Ксения Столбова
Федор Климов
Татьяна Новик
Михаил Кузнецов
Екатерина Шереметьева
Арина Ушакова
Семья Нины Мозер
Отец — Михаил Мозер, 27-кратный чемпион СССР по теннису в личном, парном и смешанном разряде
Мать — Светлана Мозер (Смирнова), двукратная чемпионка СССР в танцах на льду, впоследствии известный тренер по фигурному катанию
Дядя — Иван Мозер, футболист, игравший за сборную СССР, впоследствии тренер.
Воспитала сына — Никиту.
27.08.2020
Большая новая биография Сьюзен Зонтаг ищет человека, скрытого под иконой
Реклама
Продолжить чтение основного сюжета долгосрочные отношения с фотографом Энни Лейбовиц.
Сьюзен Зонтаг в 1989 году. Выдающаяся писательница, эссеист и критик стала героем новой биографии Бенджамина Мозера. Кредит… Эдди Хауснер/The New York Times
Нина Сигал
Зонтаг, как правило, не склонная преуменьшать свои литературные достижения или подчеркивать свои физические данные, вероятно, поняла это правильно. Иными словами, она стала более известна благодаря своей публичной персоне, которую биограф Бенджамин Мозер любит называть «Сьюзен Зонтаг в кавычках», а не внушительному объему письменных работ, которые являются ее наследием.
Мозер потратил семь лет на написание «Зонтаг», тома на 800 страниц, в котором прослеживается жизненный путь Зонтаг от не по годам развитой Сьюзан Ли Розенблатт, родившейся в 1933 году, до культурного символа. Он добывает трагические, комические и сложные силы, которые совпали, чтобы создать икону Зонтаг, а также все отличительные черты ее личности, такие как этот скунс.
Во время первого курса химиотерапии от рака в 1975 году (заболевание, от которого она в конце концов умерла в 2004 году в возрасте 71 года) Зонтаг не потеряла волосы, но полностью поседела. Вскоре после этого она посетила Гавайи, чтобы увидеть свою мать Милдред, которая завербовала друга-парикмахера в рамках, как пишет Мозер, «своей многолетней кампании по уходу за дочерью — «заставить Сьюзен одеваться лучше, наносить макияж»» 9.0003
Стилист покрасил все волосы Зонтаг, кроме одной полосы, в черный цвет. Результат был настолько символичен для Зонтаг, рассказывает Мозер, что «Субботним вечером в прямом эфире» даже был парик, который напоминал его в отделе гардероба — «комическая синекдоха для нью-йоркского интеллектуала».
Характерным для исчерпывающего подхода Мозера приемом (изложенным в знаменитой биографии бразильской писательницы Кларисы Лиспектор «Почему этот мир» 2009 года) он разыскал парикмахера, придумавшего образ, Пола Брауна, одного из примерно 600 человек, у которых брал интервью Мозер, многие из них неоднократно. Он также нашел фотографию Зонтаг, сразу после макияжа, одетую в неглиже и выглядящую как персонаж из телешоу «Дизайн женщин».
Это не значит, что проект Мозера поверхностен. Огромная как по размеру, так и по интерпретационному диапазону, «Зонтаг» представляет собой знаменательную биографию, первое крупное повторное представление публике несравненной литературной тяжеловески после ее смерти 15 лет назад. Мозер глубоко погружается в личную жизнь Зонтаг и ее работу, исследуя опубликованные и неопубликованные произведения и часто задерживаясь, чтобы проанализировать — а иногда и психоанализ — эмоциональное, интеллектуальное и социальное влияние Зонтаг.
Глубокое погружение Мозера в личную жизнь Зонтаг и ее работу включает изучение опубликованных и неопубликованных произведений.
Кредит … Сонни Фигероа/Нью-Йорк Таймс с историческими событиями 20 века, от войны во Вьетнаме до падения Берлинской стены, появления СПИДа и осады Сараево. Мозер исследует детство Зонтаг с тщеславной матерью-одиночкой, ее раннее замужество и материнство; ее знаменитые романы с Робертом Кеннеди, художником Джаспером Джонсом, драматургом Марией Ирен Форнес и хореографом Люсиндой Чайлдс; а также ее попытки сохранить связь с теми, кого она действительно любила, такими как ее сын Дэвид Рифф и фотограф Энни Лейбовиц, с которыми у нее были давние отношения, которые она часто публично отрицала.
Поместье Зонтаг предоставило Мозер беспрецедентный доступ к архивам автора, хранящимся в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, которые включают более 100 журналов, тысячи писем, семейные фотографии, черновики рукописей и даже ее персональный компьютер.
«Она была на пересечении всего и всех и везде», — сказал Мозер во время интервью в солнечном атриуме своего дома 17-го века в Утрехте, Нидерланды.
«Она как разлом Сан-Андреас, где все просто сходится; политика, культура, сексуальность или искусство, она всегда была рядом. Итак, вопрос был: с чего начать?»
Изначально книга была продана Farrar, Straus & Giroux, но Мозер сказал, что передал ее Ecco, издательству HarperCollins, в середине проекта.
«Сьюзен и Ф.С.Г. были так тесно связаны на протяжении всей ее карьеры, — объяснил Мозер в электронном письме, — я подумал, что важно дать этой книге немного пространства, чтобы дышать вне этих отношений». Джефф Серой, старший вице-президент по связям с общественностью FSG, заявил в электронном письме, что переход был «обоюдным решением», и отказался от дальнейших комментариев.
Биограф Бенджамин Мозер в своем доме в Утрехте, Нидерланды. Предоставлено… Марсель Вограм для The New York Times. во вторник: «Реальность такова, что люди очень мало знали о ее личной жизни, поэтому подробности и детализация, с которыми Бен вникал в это, были невероятно необходимы».
Сестра Зонтаг, Джудит Цвик, разрешила Мозеру просмотреть документы и другие личные памятные вещи, находящиеся в ее распоряжении.
«Бен пытался сделать что-то законченное и что-то очень правдивое», — сказала она. «Я не думаю, что когда-либо говорил ему «не для записи». Я всегда чувствовал себя очень комфортно с ним».
Мозер особенно стремилась взять интервью у Лейбовиц, которая ранее не говорила об отношениях публично, и неоднократно говорила Мозер, что у нее нет времени поговорить с ним. «В какой-то момент я подумал: «Хорошо, хорошо, я не буду преследовать этого человека. Это ее партнер; Я должен уважать это», — сказал Мозер.
Затем, несколько лет назад, Мозер шел по парижской улице, и ему позвонил посредник. По словам Мозера, «она сказала: «Энни решила, что хотела бы поговорить с вами. Как насчет завтра в 15:30?» Я купил билет и уехал той же ночью, добрался до Нью-Йорка, дал интервью и через день улетел обратно в Париж».
Отношения между Зонтаг и Лейбовицем, согласно описанию Мозера, были в некотором роде подобны двум идеальным кусочкам головоломки: Зонтаг была очарована созданием изображений, а Лейбовиц — всемирно известный фотограф, который в основном снимает знаменитостей.
Но в отношениях Зонтаг была властной и резко критиковала Лейбовица, динамика, которая, кажется, была мучительной для всех, кто был свидетелем этого, кроме Лейбовица.
«Из всех людей, которых я встречал, которых было много, и много интересных людей, она больше всего отличалась от моего представления о ней», — сказал Мозер, имея в виду Лейбовиц. «Я был очень удивлен ею. Она из тех, кто путешествует в сопровождении помощников, юристов, бухгалтеров», и она «обеспокоена слухами, которые ходили о том, что она воспользовалась услугами Зонтаг в финансовом отношении, и хотела внести ясность». Несмотря на это, по его словам, Лейбовиц в конечном итоге был с ним очень откровенен. «Ты понимаешь, что она просто любила Сьюзен, и я имею в виду, ты действительно чувствуешь это, когда ты с ней».
Мозер поговорил с другими бывшими любовниками Зонтаг, а также с ее друзьями, такими как писатели Ямайка Кинкейд и Камилла Палья, а также с актерами, с которыми она работала над постановкой спектакля «В ожидании Годо» в Сараево в 1993 году.
Мозер очарована дихотомией между публичной Зонтаг, казалось бы, невозмутимой и бескомпромиссной, и частной женщиной, страдающей «ужасным чувством неадекватности», чья «неспособность к повседневной жизни мучительна для нее самой и других».
Он исследует эту двойственность и собственное осознание Зонтаг того, как усердно ей приходилось работать, чтобы сохранить то, что люди Зонтаг хотели, чтобы она была. В конце 1980-х, когда она наняла литературного агента Эндрю Уайли, она попросила его принять участие в планировании ее тяжелого графика.
По словам Уайли, «она явно просила помощи с Зонтаг-как-метафорой», — пишет Мозер в книге. «Иными словами, ей нужно было делегировать требования своей общественной роли, чтобы сосредоточиться на писательстве. Ей «рвало» работать над романом, «но я не могу из-за этой истории со Сьюзен Зонтаг».0003
Но один из первых выводов из биографии Мозера, впервые опубликованный The Guardian в начале этого года, заключается в том, что имя его субъекта явно отсутствует.
Он считает Зонтаг истинным автором книги «Фрейд: разум моралиста», основополагающей работы Филипа Риффа, ее бывшего мужа, за которого она вышла замуж, когда ей было 17 лет. ее сестра, в которой она описывает свою работу для Риффа: «Он исправляет то, что я написал + подает под своим именем. Другими словами, я писатель-призрак!» Это часть дела, установленного Мозером, о том, что Зонтаг отказалась от прав на авторство книги Фрейда в обмен на опеку над своим сыном в последующем разводе пары.
«Конечно, она написала это», — сказал Цвик в нашем интервью. «Мы всегда это знали. Многие люди всегда это знали».
Мозер увидел копию книги, в которой Рифф написал личное посвящение Зонтаг, указав ее в качестве соавтора 40 лет спустя. Но он так и не нашел подписанного юридического соглашения, которое решило бы вопрос навсегда.
— Интересный пробел, — сказал Мозер. «В архиве об этом почти ничего нет. Она говорила об этом все время в своей жизни; это был действительно травмирующий эпизод для нее».
Этим летом перед самим Мозером встал вопрос об авторстве. В недавней статье в The Los Angeles Review of Books переводчик Магдалена Эдвардс раскритиковала Мозера за то, что он стал соавтором ее перевода романа Лиспектора «Люстра». Мозер сказал мне, что «все решения о переводах и переводчиках принимаются в тесном сотрудничестве с» семьей Лиспектор, «особенно с ее сыном», а также с ее имуществом и издателями.
Мозер стоит за своей интерпретацией роли Зонтаг в написании книги Риффа — «Я прочитал достаточно ее сочинений, чтобы понять, что это ее сочинения, это ее голос, это то, как она думает», — сказал он, — но он не Не возражайте, если его работа вызовет споры на этот счет.
— Биография — это метафора, — сказал Мозер. «Это не жизнь человека; он пишет о жизни человека. Так же, как фотография — многие люди фотографировали ее, и все они разные. Вы должны найти свой способ смотреть на нее, и это мой способ смотреть на нее».
Версия этой статьи напечатана в разделе C, страница 1 нью-йоркского издания под заголовком: Сьюзен Зонтаг, жизнь и публичная персона.
Заказать репринты | Сегодняшняя газета | Подписаться
Гендерная биография – Бруклинская железная дорога
Книги
ФЕВРАЛЬ 2020
Стефани Сиу
Шейла Веллер
Жизнь на грани
(FSG, 2019)
Бенджамин Мозер
Зонтаг: ее жизнь и работа
(Ecco, 2019)
Я был взволнован недавним дебютом двух посмертных биографий известных женщин-писателей, которыми я восхищался, Шейлы Веллер Life on the Edge о Кэрри Фишер (FSG) и Sontag Бенджамина Мозера (Ecco). Сопоставление их героев, обе знаменитости, рисует интересную картину конца 20-го века. Кэрри Фишер дебютировала в Голливуде в возрасте 18 лет в 1975 году, в том же году, когда Сьюзан Зонтаг опубликовала свою знаменитую статью о Лени Рифеншталь «Очаровательный фашизм» в New York Review of Books .
«Возможно, никогда еще великая красавица не работала менее усердно над тем, чтобы быть красивой», — написал 43-летний уроженец Хьюстона Бенджамин Мозер в предисловии к исчерпывающему 860-страничному труду.
0088 Зонтаг . Он сводит прежнюю Сьюзан к «красивой молодой женщине, которая была пугающе образованной».
Напротив, 60-летняя Шейла Веллер написала: «Кэрри Фишер была редкой женщиной в американской культуре, воплощением остроумия, честности, оригинальности, сложности и феминизма» в своей ослепительной, более мягкой, 416-страничной хронике. Ни разу в первой главе Уэллер не упоминает о физической привлекательности Кэрри Фишер. «Культовая» да, даже «голливудская королевская особа», но замечания о внешности заметно отсутствовали. Это не потому, что Кэрри Фишер не была ошеломляющей — бесчисленные поклонники и поклонники принцессы Леи не согласны с этим, — а потому, что физическая добродетель была вторичной по отношению к пониманию Фишер, которая, как писал Джош Роттенберг в Los Angeles Times , была «известна и любима просто потому, что была самой собой».
В моих любимых биографиях автор создает реалистичный и убедительный двухмерный портрет. На языке Сьюзен Зонтаг это могла бы быть критика как искусство.
Тем не менее скачки, которые делают Мозер и Веллер в своем подходе, заставили меня усомниться в том, что различие между ними было полом биографа.
В Sontag Мозер прославляет мужские фигуры в жизни покойной писательницы, изображая каждое женское влияние как трагическое, неудачное, «обреченное» или мазохистскую жертву запугивающей Зонтаг. Мозер особенно льстит отцу Зонтаг, Джеку Розенблатту, который умер, когда Сьюзен было пять лет. Он отмечает, что Розенблатт «бросил школу в десять и отправился работать курьером в меховой район на западной стороне Манхэттена, где вскоре заметили его энергию и ум». Мозер с восхищением пишет, что отец Сьюзан «отважился пройти через пустыню Гоби, купил меха у монгольских кочевников и в конце концов открыл собственное дело». Далее он раскрывает внебрачные связи Розенблатта с помощью эвфемизма: «Энергия Джека проявлялась и в другой области. Сьюзен вспомнила любовницу, а Джудит назвала его «плейбоем». Поразительно, но Мозер, кажется, искупает обман мужчины: «Возможно, это тоже отражало его мучительное осознание того, что его время было коротким: решителен, как и его дочь Сьюзен, чтобы извлечь из этого максимальную пользу».
В 17 лет Зонтаг согласилась выйти замуж за своего 28-летнего профессора Чикагского университета Филиппа Риффа, познакомившись с ним менее недели. Вместо того, чтобы осуждать хищническое поведение Риффа, Мозер сводит к минимуму характерное для него контролирующее поведение эмоционального насилия. Он пишет, что «Она анатомировала свою семью, а он свою; он показал ей, насколько бесполезны ее друзья, и признался, что у него нет своих». Далее он добавляет, что у Филиппа «были свои четкие представления о приличиях — и он их соблюдал». Мозер описывает поход в кино с Зонтаг и ее подругой Джойс Фарбер, куда «Филлип отказывался идти, пока дамы не переоделись из синих джинсов в юбки». Раздел заканчивается зловещим голосом Фарбера: «Мы никогда не ходили смотреть фильм. Это осталось в моей памяти все эти годы».
Мозер был столь же милосерден к другим мужчинам, написав о покойном писце Иосифе Бродском, что «с его рыжими волосами и ярко-зелеными глазами он был очень привлекателен для женщин, и большая часть его магнетизма проистекала из авторитета, который он беззастенчиво претендовал на роль великого неотъемлемое право поэта».
Он описывает Бродского с почтением, подобающим его важности для Зонтаг. Он был одним из двух человек, которых Зонтаг упомянула на смертном одре; другой была ее мать. Тем не менее, самые важные отношения ее более поздних лет, с Энни Лейбовиц, причудливо представлены в книге как «третий и самый богатый источник» денег для Зонтаг в начале 1999 года.0 с.
Шейла Веллер, выросшая в нескольких кварталах от Кэрри Фишер в Беверли-Хиллз, воздерживается от сексуализации знаменитостей, как это делает Мозер с литераторами. Веллер характеризует «распутного» коллегу Фишера по «Звездным войнам» Харрисона Форда просто как «ироничного и сдержанного по натуре» и «голливудского хипстера». Даже известный хам Эдди Фишер, отец Кэрри, был просто «кудрявым и по-мальчишески красивым». Интересно, что Веллер не стесняется отчитывать старшего Фишера, написав, что «невезучий, беспомощный Эдди появлялся и исчезал из жизни Кэрри случайно и оппортунистически».
В книге Веллера женским персонажам разрешено ошибаться.
Характеризуя отношения Фишер с ее матерью-кинозвездой Дебби Рейнольдс, Веллер описывает «суровость их« яростной »любви матери и дочери, стоящую за ней тяжелую историю», признавая, что любовь за пределами киноэкрана может быть подлинной и все же несовершенный. «Быть хорошей матерью для Билли имело огромное значение для Кэрри», — добавляет она позже, сочувствуя борьбе Фишер с биполярным расстройством, чтобы дать ее дочери стабильную жизнь.
Психическое заболевание было еще одной вещью, которую разделяли Кэрри Фишер и Сьюзен Зонтаг, но их биографы изображали в противоположном свете. Веллер проявляет уважение к биполярности, о чем свидетельствует ее забота о точном изображении. Две страницы она посвящает объяснению тонких нюансов первого и второго биполярного расстройств. Мозер прибегает к расстройствам личности, известным как «Кластер Б», предлагая кабинетный диагноз Зонтаг на основе наблюдаемых симптомов. Он говорит, что «страдающие склонны к драматизму и — чтобы компенсировать чувство низкой самооценки — склонны к поиску внимания и напыщенности».
Будь то результат беспокойного ума или отсутствия родителей, нельзя отрицать, что и Фишер, и Зонтаг больше всего на свете хотели, чтобы их любили. Маниакальный Фишер был известен своей щедростью. Зонтаг боролась с синдромом самозванца, несмотря на то, что в общедоступных каналах носила невероятную личность. Обе женщины потеряли своих отцов в молодом возрасте, а затем вышли замуж и развелись с пожилыми мужчинами. Обоих непреодолимо тянуло к славе. Тем не менее, Мозер, похоже, хочет наказать Зонтаг за то, что она выбрала знаменитость, высмеивая каждый ее промах.
Мозер кажется удивленным тем, что Зонтаг основывается на своих взглядах на коммунизм или на полезности «изображений, которые могут превратиться в действие», после критики фотографии в более ранних работах. Он замалчивает тот факт, что не по годам развитая замужняя женщина из личных журналов Сьюзен была, хотя и матерью в 19 лет, всего лишь подростком. Описывая роман Фишер с Харрисоном Фордом, Веллер пишет, что «Кэрри была типичной 19-летней девушкой, у которой был неблагополучный роман с мужчиной, который никогда не полюбит ее».
Мозер любит указывать на лицемерие, например, когда Зонтаг анализирует работы Жана-Поля Сартра на предмет «доказательств» пристрастия к скорости, не упоминая о своем собственном злоупотреблении наркотиками. Он сбит с толку, когда Зонтаг настаивает на том, что ее рассказ 1986 года «Как мы живем сейчас», «который явно о СПИДе, не был о СПИДе». Мозер признает, что гомосексуальность имел долгую историю последствий для преступников — Сьюзен могла потерять опеку над своим сыном, — подразумевая при этом, что отказ от признания после того, как ее сын Дэвид достиг совершеннолетия, был в некотором роде моральным провалом.
Веллер более снисходительно относится к недостаткам Фишера. Автор пишет, что когда у звезды снова и снова возникают рецидивы наркотической зависимости, «Дело не в том, что Кэрри не пыталась справиться со своей проблемой, но нехватка хороших — долговременно хороших — лекарств усложнила задачу». Это резко контрастирует с Мозером, который отказывается считать Зонтаг беспомощной против сейсмических течений (пренебрежение отсутствующей матери; странность в эпоху, когда она могла потерять из-за этого своего ребенка).