цифровой концлагерь или цифровой социализм?

Так называемая система социального кредита, которая сейчас разворачивается в Китае, традиционно характеризуется на Западе и в России как цифровой концлагерь, и основания для этого есть. Например, Народный банк Китая в случае повсеместного введения цифрового юаня станет абсолютным господином над каждым китайцем. Однако Вавилов полагает, что до этого не дойдет, что на самом деле китайцы с помощью цифровизации строят не концлагерь, а социализм, защищая простых граждан и давая укорот олигархам.

В чем особенность эмиссии цифрового юаня? Во-первых, НБ Китая не нуждается в распределении средств через коммерческие банки
Фото: © He Jinghua/XinHua/globallookpress.com

БОЛЕЕ 2 ТЫС. ЛЕТ ТОМУ НАЗАД

C 1 января 2021 года в Китае вступил в силу новый Гражданский кодекс. Этот документ был разработан и принят в мае прошлого года, то есть уже полгода был доступен для изучения. Но еще задолго до этого, с 2017 года, в соцсетях, в том числе наших — с подачи западных СМИ — развернулась истерическая кампания об ужасах китайского «цифрового концлагеря», о том, что там вводится система штрафов за пониженный социальный рейтинг. А теперь, с введением в действие Гражданского кодекса, стали говорить о том, что этот кастовый «цифровой фашизм» уже официально закреплен в КНР.

Еще до громких западных спекуляций на эту тему «система цифрового учета» (более точное название) в КНР, конечно, существовала в том или ином виде, в первую очередь — для госслужащих, поскольку они люди публичные и общество не может не интересоваться их благонадежностью. Также были поставлены под контроль коммерческие предприятия, их кредитные истории. Разработка же системы контроля именно над частными лицами (гражданами) планировалась в самую последнюю очередь.

Но, несмотря на это, четыре года мы читали о том, что в Китае все население поставлено под контроль, что «если вы неправильно перешли улицу, то ваши дети теперь не смогут учиться в нормальной школе» и тому подобное. Это фейки, такая информация не соответствует действительности.

Здесь уместно вернуться к истории КНР. Дело в том, что Китай — страна с большим населением, и оно всегда было большим. По данным некоторых хроник династии Хань, население Китая составляло 60 млн человек еще 2 тыс. лет назад, что было в несколько раз больше населения Римской империи. Китай уже тогда столкнулся с проблемой управления огромными массами и необходимостью переписи населения. Все это было осознано и сделано, все необходимые формы учета введены.

Это было сделано теми, кого на Западе почитают за «китайских философов», но которые собственно философами не являются. Этих людей вполне можно назвать, выражаясь современным языком, идеологами социально-политического инжиниринга. Помимо Конфуция, особо выделю Хань Фэя, который разработал систему, во многом противоположную конфуцианству, и основал школу легистов («законников»). Это были не философы, а крупные чиновники, сотрудники госаппарата, обладатели большого жизненного опыта, которые выстроили систему контроля над нравственными качествами государственных мужей и всех людей, принимающих решения. Делалось это в целях создания устойчивых, управляемых систем в условиях плотно заселенной большой страны. Иными словами, идея сверхэффективного управления обществом для Китая не нова, ей многим более 2 тыс. лет.

Этот старый концепт развивается теперь в новых цифровых реалиях. План, разработанный Госсоветом КНР в 2014 году, подразумевал включение частных и юридических лиц в единую систему социального кредита. Этот документ есть в Интернете в развернутом виде, в нем приводится перечень поручений для различных органов власти. К 2020 году они имели возможность протестировать данную систему. А новый Гражданский кодекс лишь манифестировал, что система частично вошла в жизнь, в правовое поле.

НАРОДНЫЙ БАНК ЗАКАБАЛИТ ТЕБЯ

Система призвана отныне регулировать отношения между субъектами гражданского права и государством. Подробного описания механизма функционирования этих цифровых китайских новшеств в Гражданском кодексе, конечно, нет, зато показательны две статьи (№1029 и 1030), в которых фигурирует понятие «социальный рейтинг». Эти статьи относятся к главе «Права чести и репутации». В первой из них читаем: «Права гражданина на внесение коррекции, на корректирование социального рейтинга, на удаление этих оценок, кредитных оценок…» А во второй говорится об отношениях гражданина и других субъектов гражданского права, коими могут быть юридические лица, в том числе рейтинговые агентства.

Мы видим, что вводится понятие «рейтингового агентства», которое не обязательно должно быть государственным. Это очень важный момент! Гражданский кодекс впервые начинает регулировать отношения гражданина (субъекта гражданского права) с конкретным рейтинговым агентством. Кстати, самое ярое и активное рейтинговое агентство принадлежит основателю Alibaba Джеку Ма. Несомненно, в скором времени появятся подзаконные акты и инструкции для рейтинговых агентств.

Цифровизация идет по стране семимильными шагами, и главное завоевание нового кодекса в том, что он защищает права граждан (гражданских субъектов), так как указывает на возможность коррекции, удаления оценок социального рейтинга.

Но кто выступит в роли регулятора, какое государственное ведомство станет инициатором создания рейтинговых оценок? Сам факт социального ранжирования — вопрос отнюдь не тривиальный и включает в себя не только экономическое, но и социальное поведение гражданина. Вот тут-то и начинается подковерная борьба нескольких китайских ведомств, которые чаще всего упоминались в разработанном госсоветом КНР «Плане строительства системы социального кредита на 2014–2020 годы», а именно: Народного банка Китая (НБ), государственного комитета по делам развития и реформ КНР и министерства гражданской администрации. Эти три основных игрока, к слову, относятся к трем различным политическим группам. И именно данные органы наделены максимальным аппаратным весом в деле решения вопросов цифрового общества, цифрового государства, китайской цифровой экономики и так далее. (В моей новой книге «Китайская власть» нюансам этой проблемы посвящена отдельная глава).

Однако уже сегодня очевидно, что ведомством, имеющим больше власти в вопросах социального ранжирования, больше информации и больше рычагов реального влияния на гражданина, будет Народный банк. И неудивительно, ведь в это финансовое учреждение стекаются кредитные истории всех субъектов гражданского права (физических лиц и различных организаций). Но не только это дает решающий вес центральному банку КНР в системе контроля над китайскими гражданами. Дело в том, что Народный банк сочетает в себе функции контролера и эмитента цифрового юаня.

В чем особенность эмиссии цифрового юаня? Во-первых, НБ Китая не нуждается в распределении средств через коммерческие банки. Он может зачислять цифровой юань непосредственно субъектам гражданского права без каких-либо промежуточных ступеней. Во-вторых, главный китайский банк контролирует всю систему транзакций субъектов гражданского права. То есть, грубо говоря, если у китайца есть цифровой юань (в отличие от юаня бумажного или положенного на кредитную карту), то весь его «кошелек» управляется НБ Китая. Там собирается максимум информации: где человек ел, пил, в какой спортзал ходил, что купил — где и когда вообще он тратил деньги. Весь образ жизни будет отражен в так называемых больших данных.

Нет никаких сомнений, что китайцы цифровой юань введут повсеместно. Так, например, в Шэньчжэне уже прошла соответствующая показательная акция, в которой приняли участие 100 тыс. человек, 10 тыс. ресторанов и других заведений. И, судя по всему, в текущем году цифровым юанем может начать пользоваться бо́льшая часть населения Китая. И тогда, используя систему больших данных о финансовом и социальном поведении того или иного экономического субъекта и сведения, предоставляемые другими министерствами и ведомствами, НБ Китая сможет не только ранжировать людей, но и осуществлять против них карательные меры. Об этом не говорится напрямую, но если ваш рейтинг привязан к вашей цифровой карте, то теоретически Народный банк Китая может отключить вас от цифрового юаня, и ваша жизнь с этого момента будет сильно затруднена.

И все остальные субъекты, имеющие возможность транзакций, могут быть потеснены, если навязать, например, всем коммерческим банкам страны использование исключительно цифровой версии юаня. Представьте себе такую ситуацию: известную коммуникационную и платежную платформу WeChat (детище китайской компании Tencent) обязывают перейти исключительно на цифровую национальную валюту. В этом случае мы увидим «в полный рост» реальную политику контроля в отношении субъектов гражданского права (граждан, корпораций и т. п.) со стороны НБ Китая, который сейчас находится под контролем двух политических групп, притом ни одна из них не является группой Си Цзиньпина.

В случае перекоса власти в стране в пользу НБ Китая способы финансового воздействия на граждан будут очень жесткими и даже болезненными. Это нельзя не иметь в виду, говоря о цифровых социальных нововведениях.

Тут речь идет даже не о том, что граждане с низким социальным рейтингом не смогут поступить в тот или иной вуз, а о том, что они будут находиться под полным контролем «хозяев» цифрового юаня — тех, кто эмитирует и распределяет его по «кошелькам». Пандемия явилась мощным фактором, усугубившим эту тенденцию, так как нанесла ощутимый удар по хождению бумажных и металлических денег в Китае.

Что может произойти после всекитайского введения цифрового юаня? Очевидно, что все прежние платежные инструменты типа системы WeChat перестанут работать — они будут вытеснены государством в принудительном порядке. И это вполне реальный сценарий для 2021 года.

После этого уже можно будет говорить о том, что НБ Китая при некотором влиянии других ведомств останется основным регулятором, беспрепятственно осуществляющим все действия в сфере соцрейтинга.

ЦИФРОВЫЕ РАБЫ В БОРЬБЕ ПРОТИВ РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ

Кто может воспрепятствовать такому ходу событий? Как ни странно, сами же китайцы. Наверное, удивительно читать такие слова, ведь все привыкли слышать от востоковедов, что китайцы ходят строем, живут «по указке» и тому подобное. Это на самом деле не совсем так. Далеко не все китайцы в восторге от систем социального слежения и контроля.

Есть немало красноречивых примеров, по которым можно судить именно о таком настрое. Некоторые китайцы «на местах» сильно против этих баллов и готовы опровергать несправедливые установления, высказывать свое мнение.

Взять хотя бы систему распознавания лиц, из всех стран максимально внедренную именно в Китае. В крупных городах там есть компаунды (комплексы жилых домов со своей инфраструктурой), которые никто, кроме лиц, введенных в базу данных этого комплекса, не может посещать. С одной стороны, это сбывшийся сверхконтроль. С другой — эта система не регулируется никакими законодательными актами, кроме установлений управляющей компании данного жилого комплекса. В итоге по многочисленным просьбам жителей компаунда система мониторинга на их территории упраздняется или дорабатывается в сторону послаблений.

Другой пример уже с конкретной географической привязкой. В Ханчжоу (а это одна из цифровых столиц Китая, наряду c Шэньчжэнем, и, кстати, база Alibaba Group) в период пандемии пытались ввести коды здоровья, которые подразумевали не только фиксацию нахождения человека в очагах COVID-19, но и сведения конфиденциального характера: каково ежедневное количество шагов, здоровый или нет образ жизни он ведет и тому подобное. Все это хотели считывать по инициативе комздрава города Ханчжоу, но натолкнулись на жесткое неприятие новшеств в социальных сетях. И власти поостереглись вводить в этом городе цифровые «паспорта здоровья». Поэтому нельзя говорить о безропотном переходе китайцев на рельсы цифрового рейтинга.

Несмотря на то что цифровой социальный кредит уже введён, и ведомства на данном направлении работают вовсю, важно подчеркнуть, что в Гражданском кодексе КНР «цифровой социальный кредит» как словосочетание, как буквальная формулировка не фигурирует, но на практике такие корпорации, как Alibaba, для ранжирования продавцов, таксистов, клиентов уже давно имели данные о кредитных историях физических лиц.

ВОЗМОЖНА ЛИ ЦИФРОВИЗАЦИЯ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ?

Чего можно ожидать в будущем? Конечно, понадобятся тщательные согласования требований и критериев внутри системы социального рейтинга. Работа, ориентированная именно таким образом, будет очень сложна. И лучше не нагнетать страсти вокруг введения «цифрового фашизма», при котором члены партии процветают, а малоимущие, люди с долгами подвергаются репрессиям. Это не продуктивно и не целесообразно.

От цифровизации никуда не деться в масштабах планеты. Цифровые системы контроля со стороны государства абсолютно неизбежны. Но столь же необходимо учитывать специфику каждой страны. Иначе получатся казусы типа недавней инициативы украинских властей, которые решили на скорую руку «нахлобучить» на свою многострадальную страну китайскую систему рейтингов. Очевидно, что ничего, кроме всплеска недовольства, это не даст.

Это же касается и России. Нам необходимо движение «снизу», со стороны общественных организаций, чтобы цифровизация была «с человеческим лицом». Когда цифровизация идёт на благо граждан, когда граждане получают справедливый рейтинг, система оправдывает своё существование. Её импульсы должны идти от самой жизни, а не от анонимных программистов. Только тогда цифровые социальные рейтинги принесут пользу.

Какая польза тут имеется в виду? Если люди честны, платят налоги (а это, конечно, большинство граждан страны), то эти добропорядочные члены общества могут рассчитывать на льготы, получение дополнительных возможностей и так далее. Граждане же, имеющие немалые грехи перед обществом, будут на основании кооперации общества и государства получать определённые социальные ограничения.

Кстати, об ограничениях… Несмотря на то, что западные СМИ демонизируют китайский эксперимент с социальным кредитом, на данный момент он выглядит довольно беззубо. Должники (даже миллиардеры, которые обанкротились), прочие нарушители норм в Китае оказались оштрафованы максимум запретом летать или ездить в бизнес-классе. Не исключено, что есть случаи запретов на обучение детей в тех или иных частных школах, но называть это «цифровым фашизмом» никак нельзя. Этим проштрафившимся людям не запрещается передвигаться по стране обычными поездами и самолётами, находиться среди других граждан. Никакого кастового фашизма в Китае нет!

Это надо чётко понимать, особенно, когда некоторые политики, в том числе у нас, начинают апеллировать к китайскому опыту, говорить, что там уже построен эффективный «цифровой концлагерь», «и у нас надо бы такой же сделать»!

На самом деле в Китае строится цифровой социализм. Китайское государство защищает с помощью положений Гражданского кодекса законные права граждан и даёт «укорот» олигархам типа Джека Ма. Это вовсе не «цифровой концлагерь», как это пытаются изобразить на Западе. Эти ложные рассуждения могут сыграть с нами злую шутку. Нельзя вводить что-то у нас на основании якобы успешного китайского опыта, если этот опыт искажён недобросовестными «китаеведами» и прочими околокитайскими авторитетами. К сожалению, они очень сильно влияют на нашу российскую повестку. В том числе в вопросах регулирования здравоохранения.

Китайский опыт надо изучать с точки зрения реального китайского опыта, реальной согласовательной работы, реального отношения граждан к этой системе. Это изучение даст нам немало для построения гармоничного, социально ориентированного общества.

Николай Вавилов

«Завтра», 18.02.2021

Китай — «электронный концлагерь» или «цифровой рай»

Комсомольская правда

Результаты поиска

ОбществоОбщество: ПОРТРЕТ ЯВЛЕНИЯ

Евгений ЧЕРНЫХ

30 ноября 2019 0:30

Пекин вводит систему тотального контроля за гражданами, которая может стать моделью для других стран [Часть 1]

Неужели может быть как в фильме «Матрица», где некий искусственный интеллект, суперкомпьютер, имеет прямой доступ к каждому человеку в мире. Фото: кадр из фильма

Часть 2

Все более популярным становится выражение «искусственный интеллект» (ИИ). Он обещает нам немыслимые блага, включая победу над неизлечимыми ныне смертельными болезнями и вечную жизнь.

БОЛЬШОЙ БРАТ СЛЕДИТ ЗА ТОБОЙ

Но у каждой медали, как известно, есть оборотная сторона. В сконцентрированном виде опасность повсеместного внедрения ИИ выразил израильский футурист Юваль Ной Харари, автор мировых бестселлеров «Sapiens: Краткая история человечества» и «Homo Deus: Краткая история завтрашнего дня»: «Раньше даже в СССР режим не мог все время следить за гражданами. Это было практически невозможно. Но сейчас мы достигли той точки, когда сочетание искусственного интеллекта и биотехнологий, биометрические датчики, системы распознавания лиц и голоса впервые в истории позволяют диктаторам следить за всеми своими гражданами. Это может привести к созданию тоталитарных режимов, которые будут намного хуже, чем все, что мы видели в 20 веке. Хуже Сталина и Гитлера».

Харари не одинок в своих тревогах о будущем человечества. Прогрессивная общественность все чаще употребляет фразу «Большой Брат следит за тобой!» Из антиутопии Джорджа Оруэлла «1984», изданной ровно 70 лет назад. Про тоталитарную Океанию, где за каждым жителем круглосуточно надзирают телекамеры. Везде и всюду! Про этот роман наслышаны все. Но мало кто знает, что на Оруэлла повлияла антиутопия «Мы» Евгения Замятина, написанная еще в 1920 году. Однако на родине в полном варианте она вышла лишь в перестройку, поскольку считалась прежде злой карикатурой на коммунизм. Замятин изобразил 32-й век. Общество тотального контроля над личностью, включая интимную жизнь. Имена и фамилии заменены буквами и номерами.

В последнее время идут панические публикации, слухи, что антиутопии Замятина, Оруэлла ускоренно претворяются в жизнь в Китае. Мол, вся страна с населением под полтора миллиарда превращается в электронный концлагерь. И такая участь ждет всю планету.

У нас в стране проблемы взаимосвязи новейших технологий и безопасности в последние годы активно изучает член Совета по внешней и оборонной политике, доктор юридических наук Владимир Овчинский. Он издал ряд книг по этим вопросам, анализировал китайский опыт непосредственно в Поднебесной. Недавно выступал на конференции ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе) в Вене, посвящённой использованию искусственного интеллекта в полицейской деятельности. Там вопросы электронного контроля и прав человека были в числе приоритетных.

Израильский историк, футуролог Юваль Ной Харари предупреждает, что искусственный интеллект может породить жестокие диктатуры с тотальным контролем граждан, которых еще не знала история человечества.Фото: GLOBAL LOOK PRESS

БЫТОВЫЕ ПРИБОРЫ ВИДЯТ ВСЕ!

— Владимир Семенович, что за «электронный концлагерь» спешно строят в Китае?

— Давайте обойдемся без ярлыков. Официально это называется SCS — Система Социального Кредита (доверия). Сейчас в трех десятках крупных городов испытывают ее пилотные варианты. На всю страну Систему распространят к концу 2020 года.

Ядро Системы — социальный рейтинг (он же – рейтинг доверия!) Интегральная оценка поведения человека по критериям доброжелательности и открытости к обществу, следования национальной традиции и приверженности «китайской мечте» — построения социализма с китайской спецификой. В зависимости от своего поведения он может набрать или потерять баллы.

— Звучит, конечно, красиво. В СССР систему ГУЛАГа тоже строили для перековки «врагов народа» в строителей социализма. Понимаю, в 21 веке Пекин обойдется без колючей проволоки, сторожевых псов и охраны на вышках. Но китайцев больше миллиарда! Как можно оценить каждого?

— Пекин впервые в мире решил объединить сведения о своих гражданах на федеральном уровне, из банков, с места работы, учебы, жительства и т.д. Для этого каждому китайцу обычное удостоверение личности заменяют на пожизненный электронный идентификатор. Данные в него могут заносить только власти. В скором времени доступ к интернету, приобретение собственности, машины, получение или съем жилья, поступление на работу и любые другие экономические, социальные и даже бытовые действия в Китае будут возможны только с помощью личного идентификатора с 18-разрядным кодом.

— Его что, в тело вживляют?

— Меньше смотрите голливудские «ужастики»! Никакого вживления. Пока идет тестирование вариантов. В Шанхае, например, идентификатор выглядит как СИМ-карта. Где-то в виде пластиковой карточки.

Кроме официальных стандартных данных, принятых во всем мире: имя, фамилия, дата, место рождения, жительства, семейное положение, в идентификатор заносятся сведения об имуществе, аренде недвижимости, кредитное досье, соблюдение трудовой дисциплины на рабочем месте, участие в благоустройстве, уборке мусора, как ведет себя с соседями, не включает ли по ночам громкую музыку в квартире и масса другой информации из разных источников. Данные судебных органов, сведения из полицейских и иных правоохранительных баз, систем видеонаблюдений. В скором будущем – от «интернета вещей».

— Неужели «умные» чайники, телевизоры, ноутбуки в квартире будут доносить на своих хозяев? Что смотрят, едят, пьют?

— Любой «умный» чайник, пылесос, холодильник через интернет соединен с сервером своей компании. А с него информация поступит, куда надо китайским властям. Я уж не говорю о ноутбуках, мобильниках, уже сегодня снабженных камерами.

Если видеокамера, интернет вещей покажут, что гражданин нарушает нормы порядка, морали и нравственности, его социальный рейтинг понижается. Если зафиксируют благородный поступок, типа, помог бабушке перейти улицу, спас щенка — повышается.

На втором этапе развертывания Системы (2023-2027 гг.) планируется сбор сведений об отношении китайцев к своему здоровью, детям, родителям, другим родственникам, супругам…

— Супружеские измены тоже будут фиксировать?

— Разумеется! За походы «налево» рейтинг снизят.

Таким образом, вскоре китайское руководство сможет получать в режиме онлайн полную картину жизни в Поднебесной, вплоть до отдельной личности и ее постели.

Глава КНР Си Цзиньпин приказал внедрять в стране Систему Социального Кредита для окончательной победы социализма с китайским лицом, чтобы Поднебесная стала первой экономикой планеты!Фото: GLOBAL LOOK PRESS

КНУТ И ПРЯНИК

— На Западе SCS сводят к тотальной слежке и оценке поведения рядовых китайцев, — продолжает Владимир Овчинский. — Но это не так. Для руководителей партийно- государственного аппарата разных уровней, владельцев и топ-менеджеров бизнеса наказание строже, чем для простого народа. Это инициатива главы КНР Си Цзиньпина, развернувшего масштабную борьбу с коррупцией. Система охватит и юридические лица — всевозможные бизнескомпании, некоммерческие, управленческие структуры и организации, их руководство.

Чиновники партийно- государственных органов при снижении рейтинга не смогут покупать недвижимость и землю. Члены их семей, включая взрослых детей и разведенных супругов, попадают в «черные списки», ограничивающие возможность приобретать или легально вывозить за рубеж валюту, участвовать в компаниях, эксплуатирующих природные ресурсы, а также биржевых, экспортно-импортных операциях.

Эти руководители и члены их семей лишаются права путешествовать первым и бизнес-классами на высокоскоростных поездах и самолетах, проживать в отелях выше четырех звезд, отдыхать на престижных курортах. Им запрещено посещать любые рестораны, ночные клубы, поля для гольфа, выезжать за границу в отпуск. Для их детей закрываются платные школы и т.п.

Год назад ЦК КПК и Госсовет одобрили опыт наказания руководящих работников с падающим социальным рейтингом, потребовали неукоснительно соблюдать этот принцип на местах, приняли решение с 2020 г. публиковать «черные списки» таких чиновников. Также была поддержана инициатива Шанхая, где абонента, набравшего с мобильного или стационарного телефона номер «штрафника» автоматически предупреждают перед соединением: «человек, которому вы звоните, находится в «черном списке» в системе социального кредита и не вызывает полного доверия».

— Это кнут. А пряники?

— Высокорейтинговых работников партгосаппарата включают в спецпрограммы переподготовки кадров с последующим повышением. Система социальных лифтов в действии! Руководителям и владельцам бизнеса — льготные кредиты, преференции при проведении тендеров на госзакупки, господдержка в импортно-экспортных операциях.

— Что с рядовыми китайцами?

— Пока, повторяю, идет широкомасштабный эксперимент в крупных городах. По официальным сообщениям, только в 2018 году было зафиксировано 14 млн. нарушений гражданами Китая (кроме высокопоставленных чиновников, владельцев и топ-менеджеров бизнесов.) В основном — просрочка кредитов, недостоверная реклама, незаконная уличная торговля, жестокое обращение с членами семьи и родственниками, нарушение правил общежития и т.п. Сегодня 17.5 млн. китайцев из-за пониженного рейтинга не могут купить авиабилеты, 5,5 млн. — билеты на поезд, для 2 млн. граждан ограничены возможности направления детей в лучшие школы, для 0,8 млн. – поступление в высшие учебные заведения. В «черные списки» также попали 4 млн. юридических лиц. Им запрещено участие в госзакупках, аукционах на землю, работа на фондовом рынке, экспортно-импортные операции…

«Пряники» народу за повышенный рейтинг — скидки до 25 процентов на билеты на самолеты и скоростные поезда, подключение интернета с максимальной скоростью (для нарушителей – «медленный» интернет.) Банковские кредиты с процентной ставкой на треть ниже установленной, с компенсацией от государства, преимущества в конкурсах на лучшие рабочие места, бесплатное повышение квалификации и т. д.

Один лишь наглядный пример, как формируется социальный рейтинг в Поднебесной. У нас привычно иметь прописку в одном месте, а жить в другом. По разным обстоятельствам. Если китаец снял жилье в другом районе, городе, поселился у подруги и не уведомил вовремя власти, с него снимут баллы. И прибавят добровольному информатору, известившему власти о нарушителе. Бдительному соседу, приятелю, родственнику.

-Стукачу.

— В Китае так не считают. Гражданин проявил сознательность.

И ОТ КАМЕРЫ НЕ СПРЯТАТЬСЯ, НЕ СКРЫТЬСЯ

— Главный упрек, скорее, обвинение «китайскому электронному концлагерю» — тотальная слежка с помощью видеокамер. Отсюда популярная аналогия с «Большим Братом» Оруэлла!

— В 2015 г. Министерство общественной безопасности КНР начало внедрять в Поднебесной глобальную систему видеораспознавания граждан. И не только по лицу. Сейчас китайская милиция испытывает технологию распознавания людей по походке. Программа разработана, кстати, местной компанией «Watrix». Она идентифицирует человека на расстоянии 50 метров, даже если у него скрыто лицо или он стоит к видеокамере спиной.

В прошлом году западные журналисты провели эксперимент в Харбине, Шанхае, Шеньчжене, как быстро милиция их вычислит на оживленной улице. Тех, кто прожил в Китае не меньше года, опознали за 34 секунды. Кто провел в стране не больше недели – за минуту с небольшим. Причем, не только лица засекли, но идентифицировали по именам, фамилиям, номерам иностранного паспорта, стране постоянного гражданства и основного места пребывания в КНР.

— Фантастика!

— Скорее, результат на троечку. В 2022 году, когда систему видеонаблюдения полностью введут в строй (600 миллионов камер!), человека будут опознавать в течение трех секунд. Из миллиарда с лишним населения Китая плюс иностранные граждане.

ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ

— Эксперты, публицисты действительно сводят всю Систему Социального Кредита к «Большому Брату» Оруэлла, — говорит доктор юридических наук Владимир Овчинский. — Но это поверхностный взгляд. Вопрос уходит вглубь веков, когда видеокамер не было и в помине. В 400 году до н.э. великий реформатор Шан Янприказал народу разделиться на группы по 5–10 семей, чтобы наблюдать друг за другом и нести коллективную ответственность за преступления. Староста регулярно докладывал начальству об отъезде и приезде каждого человека. Система называлась «баоцзя».

За века она вошла в плоть и кровь нации. Специфическая цивилизация, которую «аршином общим не измерить».

— У них и социализм с китайским лицом. Когда мировой соцлагерь во главе с СССР рухнул, Китай был бедной заштатной страной. На наших глазах за три десятка лет он превращается в первую экономику мира!

— Так вот, древняя «баоцзя» и стала в 21 веке ментальной основой Системы Социального Кредита. На Западе по либеральным меркам ее называют «электронным концлагерем».

Возникла она не случайно. Новый председатель КНР Си Цзиньпин в 2013 г. выдвинул концепцию «китайской мечты»: национальное возрождение, создание процветающего могущественного государства, народное благоденствие. Для достижения этой Мечты, по его словам, нужны три основных условия:

«1.Обязательно идти по китайскому пути, то есть по пути социализма с китайской спецификой.

2. Необходимо возвышать единство китайского народа, основанное на доверии, китайский дух, сердцевина которого-патриотизм, а также дух эпохи, сердцевина которого — реформы и новаторство.

3. Необходимо объединять силы нации, которые рождаются великой сплоченностью 56 национальностей 1,3 миллиардного населения. Китайская мечта — это мечта всей нации и мечта каждого китайца в отдельности».

В Поднебесной доверие — синоним гармонии между человеком, общиной и государством. Гармония же – высший долг, цель и потребность китайца.

«Для борьбы с острой проблемой недостатка доверия нужно крепко взяться за создание системы оценки надежности, покрывающей все общество, — заявил глава КНР. — Нужно совершенствовать как механизмы поощрения законопослушных и добросовестных граждан, так и механизмы наказания тех, кто нарушает закон и утратил доверие, чтобы человек просто не осмеливался, просто не мог потерять доверие».

Следуя указанию Си Цзиньпина, Госсовет КНР и принял «Программу создания Системы Социального Кредита (доверия) на 2014–2020 годы.»

Чтобы все граждане стремились к полноценной, открытой жизни и не имели темных секретов от окружающих.

Эта система становится важнейшим контуром партийно-государственного управления Поднебесной. Но, в отличие от древней «баоцзя», в 90-95 процентах случаев оценивать поступки и проступки человека будут не чиновники, а искусственный интеллект, свободный от предвзятости и односторонности.

Полицейский робот на улице Пекина.Фото: GLOBAL LOOK PRESS

Особое внимание к партгосаппарату в этой Системе — тоже не изобретение Си Цзиньпина, а многовековая традиция.

Уже в Древнем Китае появилась методика оценки и ранжирования чиновников, военных разных уровней. Впервые она была зафиксирована около 240 года н.э. в трактате крупного государственного деятеля Лю Шао «Учение о человеческих способностях». С ее помощью Лю Шао надеялся заменить нерадивых чиновников, бездарных военачальников талантливыми, добросовестными людьми. Позже появились так называемые таблицы «небесного мандата». Для их заполнения все претенденты на руководящие должности проходили экзамены, плюс собеседования с опытными администраторами.

Та же система тотального видеоконтроля предназначена в первую очередь для нужд Национальной милиции, служб безопасности. Бороться с преступностью, терроризмом. Недаром испытывать ее начали в 2016 году в Синьцзянь-Уйгурском автономном округе (СУАО), где проживает более 10 млн. мусульман. Первые теракты начались здесь в 90-х, когда местные исламисты стали возвращаться с оружием в руках из Афганистана. Пошли массовые беспорядки, взрывы, убийства чиновников, милиционеров. Правительству пришлось вводить войска. Новая волна пошла в 2008 году, в дни летней Олимпиады в Пекине. Синьцзяньские террористы устроили тогда десятки взрывов. Особенно кровавым выдался 2014 год. Взрывы на рынке в Урумчи унесли 35 жизней, 94 раненых. При нападении на железнодорожный вокзал в Куньмине погибли 29 человек, свыше 130 были ранены. За эти годы произошло несколько терактов с человеческими жертвами на площади Тяньаньмэнь.

-Аналог нашей Красной площади.

-Представляете масштаб террора? В целях борьбы с террористами в Синьцзяне ввели масштабное видеонаблюдение. Система оповещает милицию, если местные жители отклоняются больше, чем на 300 метров, от «безопасных зон» (дом, работа, маршруты между ними, рынок и близлежащие магазины).

В этом случае милиция имеет право остановить человека или допросить его родных. Волна исламистского террора схлынула.

Для Системы же социального кредита, именуемой либералами «электронным концлагерем», милицейские видеокамеры фиксируют и передают мелкую бытовую информацию. Благородные поступки — спасение котят, щенков, перевод стариков через улицу. И негативные — драки, мелкое воровство, нарушение прав уличной торговли, нахождение в общественных местах в пьяном виде и т.п.

Итак, по заявлениям руководства КНР, «Система Социального Доверия – инструмент осуществления китайской мечты, базирующийся на китайских традициях, больших данных и искусственном интеллекте».

ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ

Придут ли Россия и Запад к тотальному электронному контролю над населением, по примеру Китая

Знаменитая антиутопия Оруэлла о Большом Брате, круглосуточно следящем за всеми, уже претворяется в жизнь (подробности)

СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ

Разбираемся с экспертами, перестанут ли работать в России айфоны, можно ли будет удалить предустановленные программы, что ждёт Google и Apple в нашей стране, как из тысяч российских программ будут выбирать нужные и почему суверенный интернет не заработал (подробнее)

Аудио: Зачем в смартфоны и ноутбуки зашьют российский софт

Возрастная категория сайта 18+

Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.

ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.

АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.

Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без
предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой
право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные
сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой
массовой информации или нарушением иных требований закона.

АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781
127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.

Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте
www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской
Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности
принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не
подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было
форме без письменного разрешения правообладателя.

Приобретение авторских прав и связь с редакцией: [email protected]

Как найти лагеря для интернированных мусульман-уйгуров в Китае

Global

Страна использует высокотехнологичные методы репрессий, но даже самых простых технологий может быть достаточно, чтобы их разоблачить.

Место предполагаемого лагеря для интернированных в округе Шуфу, Синьцзян, на спутниковых снимках в мае 2017 г. (Шон Чжан / Google Планета Земля)

15 сентября 2018 г.

Сохраненные истории

Гражданин журналисты и Ученые соревнуются со временем, прочесывая Интернет в поисках доказательств, прежде чем китайское правительство сможет их стереть. С прошлого года страна отправляет огромное количество мусульман в лагеря для интернированных, где пытается заставить их отказаться от ислама и вступить в Коммунистическую партию.0015 The New York Times и другие средства массовой информации сообщили об этом на основе интервью с бывшими заключенными. На данный момент в лагерях содержится до 1 миллиона мусульман, согласно оценкам, широко цитируемым официальными лицами Организации Объединенных Наций и США.

Китай отрицает, что его целью является идеологическая обработка мусульман в лагерях, заявив группе экспертов ООН в прошлом месяце, что «такого понятия, как центры перевоспитания, не существует», хотя в собственных документах китайского правительства они упоминаются как таковые. В настоящее время страна утверждает, что лагеря являются просто профессиональными школами для преступников, и журналисты описывают попытки удержать их подальше от тщательно охраняемых объектов. Тем не менее, когда Китай начал создавать свою масштабную систему интернирования, он оставил после себя электронные следы, такие как правительственные веб-страницы и сообщения в социальных сетях, содержащие изображения и подробную информацию о лагерях.

По мере того, как Пекин сталкивается с усиливающимся международным контролем — администрация Трампа взвешивает санкции против официальных лиц, связанных с лагерями, — она начала удалять эти документы, по словам ученых и журналистов, следящих за веб-сайтами, на которых они появляются. Это заставило горстку людей по всему миру спешить, чтобы захватить и заархивировать их, прежде чем их можно будет очистить. По сравнению с высокотехнологичным государством наблюдения Китая, их инструменты просты: Google. Твиттер. Машина обратного пути.

«Все, что вам нужно, — это знание китайского языка, компьютер и подключение к Интернету», — сказал Тимоти Гроуз, один из ученых-китаистов, принимавших участие в этой работе, которую он охарактеризовал как виртуальную детективную работу. «Ситуация становится неотложной, потому что правительство все больше осознает, что есть этот бумажный след, и они стирают много документов. Так что любой, кто хочет принять участие, должен, и они должны сделать это быстро. Чем больше мы будем ждать, тем меньше улик останется в китайском интернете».

Весной Гроуз начал искать улики. Первым шагом был поиск «центр перевоспитания» с помощью Baidu, китайского аналога Google. Он сказал, что это привело его к сообщениям в новостях, в которых описывалось, как местные власти в рамках политики, известной как qu jiduanhua gongzuo («работа по деэкстремификации»), «перевоспитывают» мусульманские этнические меньшинства, особенно уйгуров и казахов, на северо-западе Синьцзяна. регион, который Пекин долгое время рассматривал как рассадник экстремизма и сепаратизма. Шаг второй заключался в использовании названия этой политики в качестве поискового запроса в Baidu, что, по его словам, привело его на правительственные веб-сайты. Третий шаг — посмотреть, что эти веб-сайты говорят о деятельности и местонахождении центров.

Используя этот простой процесс, Гроуз сказал, что нашел фотографии церемонии перерезания ленточки на недавно построенном объекте в Синьцзяне, а также пресс-релиз местного правительства. «У них стоят чиновники перед воротами, а на воротах довольно четко написано на китайском и уйгурском «центр перевоспитания», — сказал он. «Итак, у нас есть физическое доказательство». Найдя подобные фотографии или другую документацию, Гроуз сохранял материалы в формате PDF или загружал их в цифровой архив, известный как Wayback Machine, и публиковал содержимое в Twitter.

Еще один важный тип доказательств пришел в виде заявок на строительство и объявлений о тендерах, которые китайские правительственные чиновники размещали в Интернете, когда искали компании для строительства лагерей. Адриан Зенц, исследователь Европейской школы культуры и теологии в Германии, нашел и перечислил более 70 из них. По словам Зенца, во многих заявках указано, что комплексы должны включать высокие стены, сторожевые вышки, колючую проволоку, системы наблюдения, помещения для вооруженных сил полиции и другие элементы безопасности.

Он также каталогизировал официальные объявления о приеме на работу администраторов лагерей, которые, как он сказал мне, имеют «подозрительно низкие требования к образованию, такие как среднее образование». Если бы лагеря были действительно профессиональными учебными заведениями, как сейчас утверждает правительство, они бы набирали сотрудников с высшим образованием, сказал Зенц, добавив, что именно такой уровень образования обычно требуется для работы в таких школах в Китае.

Вместе с учеными гражданские активисты присоединяются к поиску онлайн-следов китайских лагерей. Стоит отметить, что в других случаях интернет-расследование приводило к ложным выводам и дезинформации. Например, в случаях взрыва бомбы на Бостонском марафоне и стрельбы в школе в Ньютауне некоторые пользователи Twitter и Reddit ошибочно идентифицировали подозреваемых и публиковали их фотографии, вызывая притеснения невинных людей. Такие случаи подчеркивают информационные ограничения и возможные риски подхода, ориентированного на граждан.

Тем не менее, Шон Чжан, 29-летний китайский студент юридического факультета в Канаде, играет важную роль вместе с такими учеными, как Зенц и Гроуз. Как и они, он начал искать информацию о том, что происходит в Синьцзяне, ища в Интернете «центр перевоспитания» с помощью Baidu и Google. Он тоже обратил внимание на заявки на строительство, во многих из которых указывалось, где должны быть построены лагеря. Затем он предпринял еще один шаг: ввел информацию о местоположении в Google Earth и нашел спутниковые снимки того, что выглядело как лагеря.

Чжан сказал мне, что начал делать это в мае, после того как прочитал в новостях сообщения о том, что сотни тысяч мусульман отправляют в китайские лагеря: «Когда я увидел новости, я был настроен скептически. Я подумал, как можно задерживать столько уйгуров? … Как такое возможно в 2018 году? Поэтому я решил сам проверить эту информацию».

Просмотр снимков со спутника убедил его в том, что действительно возможно, что мусульман массово задерживали в его родной стране, и что некоторые лагеря продолжали расти месяц за месяцем. Он начал публиковать изображения в своем блоге и аккаунте в Твиттере вместе с координатами объектов, чтобы любой мог их изучить. Этот проект, которому, по его словам, он посвящал в среднем час свободного времени каждый день, вскоре привлек внимание профессиональных журналистов и ученых. Они начали сотрудничать.

Чжан сказал, что журналисты в Синьцзяне обратились к нему за помощью в определении потенциальных лагерей для интернированных: «Иногда они спрашивают меня, могу ли я предоставить им несколько лагерей, которые более доступны и их легче посетить, чтобы они могли посетить их на месте». Работа Чжана использовалась в важном расследовании Wall Street Journal , которое включало посещение лагеря в городе Турфан. Репортер Journal Джош Чин подтвердил мне, что он попросил Чжана помочь проанализировать фотографии и спутниковые изображения стоянки в Турфане, чтобы увидеть, напоминают ли ее характеристики характеристики других мест, которые Чжан внес в каталог как лагеря. Характеристики действительно совпадали, и на самом деле, по словам Чжана, он уже нашел место в Турфане через Google Earth и предположил, что это был лагерь.

Объясняя, почему он не опубликовал подробности об этом лагере в Интернете, Чжан сказал мне, что иногда он находит строение, которое, по его мнению, может быть лагерем для интернированных, но он избегает публично называть его таковым, если только не может это проверить. . В случае с Турфаном он сказал: «Я не размещал это в своем блоге, потому что у меня не было подтверждающих доказательств. Мне нужно найти хотя бы одно подтверждающее доказательство, например объявление о тендере или какие-то местные новости, прежде чем публиковать его».

Чжан сказал, что лагеря для интернированных имеют характерные визуальные признаки, которые помогают отличить их от других объектов, которые он может идентифицировать по объявлениям о государственных тендерах и тендерах на строительство, как обычные тюрьмы, центры содержания под стражей или школы. Например, по его словам, центры содержания под стражей обычно имеют один или два этажа и очень мало дворовой площади, в отличие от лагерей, которые, как правило, имеют по крайней мере три или четыре этажа и занимают обширную территорию. Тем не менее, бывает сложно с уверенностью сказать, что объект, просматриваемый только по спутниковым снимкам, является лагерем, поэтому ученые, журналисты и сам Чжан пытаются дополнить такой подход другими методами проверки.

«Анализ спутниковых изображений — проверенный временем метод. В прошлом он использовался для множества чрезвычайно полезных документов по правам человека», — сказал Итан Цукерман, директор Центра гражданских медиа в Массачусетском технологическом институте, который привел примеры успешного использования в Зимбабве, Дарфуре и Нигерии. «Я скептически отношусь к тому, что вам нужно много знать о цепочке документов, чтобы знать, что вы ищете в нужном месте — чтобы знать, что вы смотрите на лагерь, а не на тракторный завод». Он сказал, что для того, чтобы быть уверенным, что он не ошибся в чтении изображения, он хотел бы видеть надежную документацию, такую ​​как правительственные тендеры на строительство, которые были подтверждены, или какую-то форму «наземной проверки», такую ​​как отчет очевидца из журналист в Синьцзяне.

В дополнение к этим формам перекрестных ссылок, Гроуз сказал, что важно разговаривать с самими уйгурами. «Правительственные документы и даже физические представления могут дать нам лишь поверхностное представление о том, что происходит. Это не объясняет, что происходит внутри… Мы не знаем, как местные чиновники интерпретируют политику», — сказал он, добавив, что рассказы бывших заключенных и их родственников дали важную информацию о расположении лагерей и обращении с заключенными. заключенных, которые могут варьироваться от лагеря к лагерю.

Среди самых активных собирателей и архиваторов информации о лагерях — сами уйгуры — как местные журналисты, например, с Радио «Свободная Азия», так и граждане, покинувшие Китай и по-прежнему беспокоящиеся о родных на родине. По словам Гроуза, уйгурская женщина, известная под псевдонимом Нур, была первой, кто откопал ныне широко распространенное изображение, на котором изображены сокамерники в лагере для интернированных в уезде Лоп, Хотан, Синьцзян. Он сказал, что женщина, которая часто публикует свои выводы в Твиттере, нашла эту и другие фотографии, просматривая посты, опубликованные в официальном аккаунте правительства в WeChat, китайской социальной сети, за несколько месяцев.

Когда я связался с ней через Твиттер, Нур отказалась раскрыть свое настоящее имя или текущее местонахождение, потому что она опасается, что ее семья в Синьцзяне будет подвергнута дальнейшему наказанию, сказала она мне. «Я использую VPN каждый раз, когда захожу в Интернет, чтобы покопаться», — написала она мне. «Я боюсь, что [] китайское правительство способно на что угодно, и они могут отследить мой IP и, в конечном итоге, меня. Вы можете сказать, в каком крайнем параноидальном состоянии я нахожусь. С тех пор, как я начал копать информацию, некоторые ночи я не могу спать из-за беспокойства и страха».

Она начала искать улики в июне, сказала она, после того как пришла к выводу, что «независимо от того, где вы живете, вы не можете избежать постоянной, косвенной психологической пытки, происходящей в Синьцзяне. Наконец, я дошел до того, что понял, что мне нужно что-то делать, иначе я могу мысленно сломаться».

С июня Нур накопил на Google Диске множество PDF-файлов, документов Word и скриншотов с фотографиями и подробностями, касающимися лагерей, некоторые из которых были размещены в официальном аккаунте правительства в WeChat. Она поделилась этим с Гроузом, который поделился им со мной с ее разрешения. Он содержит 174 документа, и их число продолжает расти.

Цифровые методы, используемые для извлечения, архивирования и распространения информации о лагерях, низкотехнологичны и имеют открытый исходный код, что способствует оперативности, прозрачности и сотрудничеству. Для такого ученого, как Гроуз, это отражение безотлагательности ситуации. «Платформы, которые у нас есть для академического письма, занимают так много времени. Чтобы опубликовать статью, нужно рассчитывать как минимум на год», — сказал он. «Мы не можем позволить себе роскошь ждать год из-за того, что сейчас происходит в Синьцзяне… Это гонка со временем, поэтому мы должны использовать инструменты, которые дадут нам самые немедленные и эффективные результаты».

Теперь больше, чем когда-либо, доказательств того, что Китай заключает в тюрьму уйгуров | Натан Русер

С 2017 года Синьцзян в Китае переживает жестокие репрессии, запрещающие как публичное, так и частное проявление уйгурской культуры или идентичности, не говоря уже о политическом инакомыслии. Краеугольным камнем этих репрессий и фундаментом, на котором строятся все другие принудительные меры, является интенсивный и беспрецедентный карцеральный режим: сеть из сотен политических воспитательных лагерей, следственных изоляторов и тюрем. Это вынудило жителей региона не только к повиновению, но и к леденящему молчание.

По большинству оценок, около 10% уйгуров и представителей других мусульманских национальностей в Синьцзяне были произвольно задержаны в этих лагерях.

Исследуя права человека в Синьцзяне в Австралийском институте стратегической политики, беспристрастном аналитическом центре, базирующемся в Канберре, я провел два года, просматривая спутниковые снимки и работая с журналистами, исследователями и выжившими, чтобы найти как можно больше этих секретных лагерей. возможный. Результаты шокируют и прямо противоречат официальным заявлениям.

В четверг мы опубликовали полные результаты на недавно запущенном веб-сайте Xinjiang Data Project.

В общей сложности мы обнаружили 380 отдельных мест содержания под стражей, которые либо возникли из пустынь и оазисов, либо расширились за счет более мелких мест содержания под стражей с 2017 года. Мы не верим, что нашли их все. Самый большой из них имеет площадь более 300 акров. Это больше, чем три с половиной Диснейленда. Почти девять Пентагонов.

Используя официальные данные о населении, 380 лагерей соответствуют как минимум одному новому или расширенному изолятору содержания под стражей на каждые 37 000 человек неханьской национальности в Синьцзяне. Это было бы эквивалентно строительству в Нью-Йорке более 55 тюрем только для чернокожих американцев чуть более чем за три года.

Реальность на местах в Синьцзяне резко отличается от заявлений правительства региона. Губернатор Синьцзяна Шохрат Закир в декабре прошлого года заявил, что «все стажеры… закончили учебу» и «вернулись в общество». Это прямо противоречит спутниковым данным. Десятки лагерей были значительно расширены за несколько месяцев до утверждения Закира и после него. На момент написания статьи более десятка мест содержания под стражей находились в стадии строительства. Крупнейший лагерь для задержанных в Синьцзяне, к юго-востоку от столицы Урумчи, в 2019 году расширился на целый километр.. Эти ремонтные работы, в ходе которых было добавлено около 20 новых зданий, не были завершены до ноября 2019 года, за несколько недель до того, как Закир заявил, что всех освободили.

За месяцы, предшествовавшие и после заявления Закира, мы наблюдали расширение более чем 60 мест содержания под стражей.

Недалеко от города Кашгар и по соседству с профессиональной школой, совместно финансируемой Всемирным банком до апреля этого года, в январе 2020 года открылся отдельный недавно построенный лагерь для задержанных площадью 60 акров. После того, как Закир рассказал миру, что все задержанные были освобождены. Этот новый лагерь полностью окружен 14-метровой стеной с 10-метровыми сторожевыми башнями наверху. Есть 13 пятиэтажных жилых комплексов, общая площадь которых составляет 100 000 квадратных метров, что примерно соответствует площади Крайслер-билдинг. По нашим оценкам, этот единственный недавно открытый лагерь может вместить до 10 000 заключенных.

Действительно, все имеющиеся спутниковые данные, а также показания потерпевших свидетельствуют о том, что десятки тысяч задержанных не выпускаются в общество, как утверждает Закир, а принудительно переводятся в места содержания под стражей с более высоким уровнем безопасности, которые во многих случаях резко расширился с 2019 года.

Физическое удаление людей из общества сыграло свою роль в создании тишины в Синьцзяне, но более действенной является атмосфера страха, которую порождают такие масштабы произвольных задержаний.

В Синьцзяне, если вы являетесь уйгуром или представителем другой преследуемой национальности, над каждым вашим шагом висит реальная угроза задержания. Если вы расстроите не того местного чиновника, скажете что-то не то партийным кадрам, посланным следить за вами в вашем доме, или даже расстроите соседа-ханьца, вы рискуете попасть под арест.

Вместо этого они предпочитают молчать.

Так хочет Пекин. Как только вы покидаете туристические районы, в городах, которые поддерживали жизнь на протяжении тысячелетий, воцаряется тишина, и видимость суеты, приносимая сотнями туристов, в основном ханьцев, посещающих эти районы, быстро исчезает.

В начале 2020 года на YouTube было размещено 20-минутное видео, снятое, по-видимому, туристом, прогуливающимся по улочкам древних жилищ Кашгара Гаотай. В уйгурской общине менее чем в 200 метрах от основной туристической зоны нет ни одного другого человека, ни одного голоса, кроме его собственного. Действительно, ничто не выдавало того, что пустые дома, мимо которых он проходил, были заселены более 600 лет назад.

На видео другого туриста, снятого в тех же переулках около четырех лет назад, много матерей, кричащих своим детям на улице, мужчин в исламских одеждах, болтающих, и детей, сидящих в дверях.

На видео, снятом в прошлом месяце, видно, как полиция вообще запрещает туристам входить в этот район, говоря: «Там никого нет».

Карцеральная система, столь же обширная, принудительная и лишенная надлежащей правовой процедуры, как в Синьцзяне, делает невозможным для преследуемых меньшинств в Синьцзяне сопротивляться любой просьбе любого, кто считается более лояльным к партии.

Лагеря Синьцзяна делают разумное согласие невозможным для уйгуров и других мусульманских национальностей.

Карцеральная система, запугивающая коренные народы региона до полного молчания и повиновения, не утихает. Власти могут и действительно задерживают уйгуров на неопределенный срок за малейшую неосмотрительность, и эта угроза контролирует все аспекты общества Синьцзяна.

Десятки тысяч бывших заключенных, вероятно, были переведены в программы принудительного труда. Но у уйгуров по всему Синьцзяну нет возможности иметь дело с жестокими работодателями или отказаться от инвазивного наблюдения или медицинских процедур, конечно же, без риска задержания.

Эти злоупотребления происходят не только безнаказанно, но и во многих случаях при явном поощрении со стороны государственных органов.