Памятник Петру в Таганроге Чехов не увидел…

В пятницу, 15 июля, в 118-ю годовщину ухода из этого мира Антона Павловича Чехова, чеховеды Таганрогского музея-заповедника со товарищи в очередной раз удивили не только гостей нашего города, но и своих постоянных посетителей, которые стараются не пропускать музейные дни памяти Чехова.

В музее «Домик Чехова» в программе «Самая трогательная страница в истории русской литературы» прозвучала, в частности, лекция «О вреде табака». Названную так сцену-монолог в одном действии молодой литератор и врач Антон Чехов написал в 26 лет, в 1886 году. А ко всеобщему восторгу исполнил это произведение, сыграв роль Ивана Ивановича Нюхина, артист самодеятельного театра «САД», сотрудник Таганрогского НИИ связи Сергей Дзюба.

Музей «Лавка Чеховых» пригласил всех отправиться в путешествие во времени, перенестись на 150 лет назад, в 1872-й. Страна праздновала 200-летие создателя Российской империи Петра Первого. Разумеется, не мог остаться в стороне и первенец Петра – Таганрог. Два гения, Петр I и Антон Чехов, связаны множеством нитей…

Историко-литературно-музыкальную композицию «1872 – год из жизни семьи Чеховых» представили заведующий музеем «Лавка Чеховых» Дмитрий Зиньковский и старший научный сотрудник Елена Золотовская, которым помогли актер Таганрогского Молодежного театра Павел Гладкий и пианистка, студентка Ростовской консерватории Екатерина Руденко.

Павел Гладкий

К юбилею отца-основателя Таганрог преобразился. Здесь была открыта почта, по городу установлено 13 почтовых ящиков. Был газифицирован театр. Таганрог благоустраивался. Была замощена булыжником Иерусалимская улица – та самая, на которой стояла Лавка Чеховых (в 1904-м эта улица была переименована в Александровскую, в 1923-м – в улицу Свердлова, в 1998-м улице возвращено название Александровской).

В августе Таганрог посетила венценосная семья: государь император Александр II Николаевич с императрицей Марией Александровной и со своими младшими детьми Сергеем, Павлом и Марией. Следуя пароходом из Керчи в Новочеркасск, они остановились в нашем городе, посетили первый в России, открытый в 1826 году, мемориальный музей «Высочайший дворец Александра I» (Греческая улица, 40).  Александр II присутствовал в дворцовой домовой Крестовоздвиженской церкви на панихиде Александру І, которую служил протоиерей Федор Покровский – тот самый законоучитель мужской гимназии, который распахнул гимназисту Антону Чехову двери своей домашней библиотеки и дал ему прозвище Антоша Чехонте — оно стало любимым псевдонимом писателя. К слову, Антоша и его братья под руководством отца пели в церковном хоре Крестовоздвиженской церкви.

На месте сооруженной при Петре деревянной церкви во имя Живоначальной Троицы (которая дала название Троицкой крепости) при Екатерине II была построена большая каменная Архангело-Михайловская церковь. Именно в этом храме с речью по случаю юбилея Императора Петра I к прихожанам во время церковной службы обратился настоятель Таганрогского Успенского собора протоиерей Федор Покровский (книга «Поучения и речи настоятеля Таганрогского Успенского собора, протоиерея Федора Покровского» хранится в фондах Таганрогского музея-заповедника).

А в Москве 30 мая 1872 года, в день празднования 200-летия со дня рождения великого императора, была открыта Всероссийская политехническая выставка. Это была «ВДНХ XIX века» — крупная выставка промышленных, сельскохозяйственных, военных, научно-технических и культурных достижений Российской империи. На её открытии состоялась премьера кантаты Петра Ильича Чайковского «В память 200-летия рождения Петра Великого». Политехническая выставка продолжала работу в течение всего лета.

Во Всероссийской политехнической выставке со своей продукцией участвовали и таганрожцы. Трое из них были награждены серебряными медалями: Титов (родной брат крестного отца Антона Чехова) — за крошенный и резанный табак, Ксантопуло — за табак, Бринальдели — за макароны.

Из дневника Павла Егоровича Чехова узнаем: 8 июля 1872 он и Евгения Яковлевна — в Москве. (Во время отсутствия родителей, в течение двух летних месяцев, братья Чеховы вели хозяйство самостоятельно — под присмотром дяди, Митрофана Егоровича. ) Они туда прибыли ради посещения Политехнической выставки. Благо – незадолго до этого, в 1869 году, Таганрог с Москвой соединила железная дорога. На Политехнической выставке родители Чехова увидели гипсовую статую Петра I работы Марка Антокольского. Через 31 год, в 1903 году, в Таганроге, у входа в Городской сад, будет установлена увеличенная авторская копия этой скульптуры.

Памятник Петру I, выполненный Марком Антокольским для нашего города, был доставлен из Парижа в Марсель, а оттуда по морю – в Таганрог. Главную роль во всем этом, наряду со скульптором, сыграл писатель, Антон Чехов. Речь об этом велась в актовом зале Чеховской гимназии (Литературного музея А.П. Чехова).

Памятник был открыт в мае 1903 года. На банкете, состоявшемся по этому случаю в Коммерческом собрании (во Дворце Алфераки), заздравиц было великое множество: все они сохранились в анналах истории. Только вот за здоровье отсутствовавшего и больного Чехова никто тоста не произнес…

Мы стараемся быть более благодарными. Поэтому у нас Петр смотрит на море и на созданную по его приказу первую в России рукотворную гавань, а Чехов с Красной площади через названную его именем улицу прозревает и море, и самого Петра.

Антон Сахновский.

Фото автора.

На фото — «1872 – год из жизни семьи Чеховых» — в «Лавке Чеховых»: Старший научный сотрудник Таганрогского музея-заповедника Елена Золотовская.

Антон Чехов, Петр Первый и все остальные

12 октября старшеклассники МБОУ СОШ №113 посетили Таганрог.

Небольшой город на побережье Азовского моря представляет огромный интерес для исследователя, краеведа, да и просто патриота донского края. В свое время Петр Первый всерьез подумывал именно здесь основать столицу России.

После взятия Азова в 1696 году император оценил выгодное военно-стратегическое положение Таганрогского мыса и заложил тут крепость, которая должна была стать базой русского военного флота. Таганрог, как и основанный на пять лет позднее Санкт-Петербург, строился по прогрессивной радиально-лучевой схеме. При этом темпы строительства южного города на каком-то этапе даже превышали питерские.

Впоследствии в своих письмах к Вольтеру Екатерина II отмечала, что Петр I хотел основать столицу России на юге — в Таганроге. Но этим планам не суждено было сбыться. И горожане до сих пор сетуют по поводу «уплывшего» от них столичного статуса, называя Таганрог «городом с подмененной судьбой».

Как бы то ни было, это удивительное место всегда было огромным плавильным котлом, в котором причудливо перемешивались народы, лица, биографии, культуры, цивилизации. В результате этой диковинной химической реакции не могла не проявиться особенная талантливость южан, о которой любил упоминать Чехов.

Ну и, конечно, он сам, Антон Павлович, — главная гордость и «бренд» Таганрога. Даже те, кто не знает об этом приморском рае почти ничего, с ходу вспомнят расхожий штамп: «Таганрог — город Чехова».

Здесь, в маленьком купеческом домике, незаметно возрастал талант будущего первого прозаика и драматурга России. Между занятиями в мужской классической гимназии он, сын торговца, вместе с братьями терпеливо стоял за прилавком отцовской лавки, на которой и ныне красуется вывеска «Чай, кофе и другие колониальные товары». Отец Павел Егорович мог закатывать мелочные скандалы из-за пересоленного супа, но об образовании детей пекся.

Пройдут годы — и уже именитый писатель Чехов, где бы он ни находился, будет отправлять на свою малую родину посылки с книгами. По крайней мере два отдела общедоступной библиотеки Таганрога обязаны ему своим рождением.

Кроме этого, Антон Павлович преподнес родному городу еще один великий дар — памятник Петру I работы скульптора Матвея Антокольского. Чехов не только сделал пожертвование при сборе средств на монумент, не только побуждал к тому же состоятельных таганрожцев, но и лично встретился с Антокольским в Париже и вел с ним переговоры об отливке скульптуры для Таганрога.

«Этот памятник, лучше которого не дал бы Таганрогу даже всесветный конкурс, о лучшем даже мечтать нельзя, — писал Чехов земляку — врачу Павлу Иорданову. — Около моря это будет и живописно, и величественно, и торжественно, не говоря уже о том, что статуя изображает настоящего Петра, и притом Великого, гениального, полного великих дум, сильного».

Бронзовый памятник основателю города в мундире офицера Преображенского полка был открыт в день 200-летия Таганрога. До сих пор он считается самым удачным и точным скульптурным портретом императора-реформатора. Монумент установлен посреди улицы Петровской, напротив входа в городской парк, лицом к морю и порту, в создание которого он вложил столько воли и энергии.

«Петр у Антокольского стоит лицом к морю, ветер дует на него с моря — это видно по его волосам, сюртуку; стало быть, если бы на совет был приглашен Антокольский, то он выбрал бы местность, откуда видно море, то есть крепость», — уверял Чехов, который лично не смог явиться на церемонию открытия.

За время своей короткой экскурсии ребята из ростовской 113-й школы побывали в самых «знаковых» местах Таганрога: постояли под памятником Петру, подивились солнечным часам, посидели за партой чеховской гимназии — теперь в этом здании располагается литературный музей А. П. Чехова.

Интересный факт: в одном из классов математику у Чехова-гимназиста вел Эдмунд Иосифович Дзержинский — отец будущего «железного Феликса». Биографы упоминают характерный инцидент, который многое приоткрывает в педагогической методе учителя Дзержинского.

Вместе со всеми Чехов сдал на проверку контрольную работу, и Дзержинский увидел незначительную ошибку в вычислениях. Однако он не стал снижать оценку более чем на полбалла, написав короткую рецензию: «Ход мысли верный, но есть ошибка при счете. Будьте внимательнее впредь!» И поставил-таки «пятерку».

Видно, неплохой был педагог Эдмунд Дзержинский.

• ← О чем рассказали рельсы
• Осень закружила в танце →

Студент

Студент

Антона Чехова

Сначала погода была хорошая и тихая. Кричали дрозды, а в болотах поблизости что-то живое жалобно гудело со звуком, похожим на дуновение в пустую бутылку. Пролетел бекас, и направленный в него выстрел весело и звонко прозвучал в весеннем воздухе. Но когда в лесу стало темнеть, с востока некстати подул холодный пронизывающий ветер, и все погрузилось в тишину. Ледяные иголки тянулись по лужам, и в лесу было безрадостно, далеко и одиноко. Было дуновение зимы.

Иван Великопольский, сын дьячка, ученик духовной академии, возвращаясь домой со стрельбы, продолжал идти по тропинке по заболоченным лугам. Его пальцы онемели, а лицо горело от ветра. Ему казалось, что внезапно наступивший холод нарушил порядок и гармонию вещей, что самой природе стало не по себе, и оттого вечерняя тьма сгущалась быстрее, чем обычно. Кругом было пустынно и как-то особенно мрачно. Единственный свет горел в вдовьих садах у реки; деревня, версты за три, и все, что было вдали, со всех сторон погрузилось в холодный вечерний туман. Студент вспомнил, что, когда он выходил из дому, мать его сидела босиком на полу в сенях и чистила самовар, а отец лежал на печи и кашлял; так как была Страстная пятница, ничего не было приготовлено, и студент ужасно проголодался. И теперь, содрогнувшись от холода, он подумал, что точно такой же ветер дул и во времена Рюрика, и во времена Ивана Грозного и Петра, и в их время была точно такая же отчаянная нищета и голод, та же дырявые соломенные крыши, невежество, нищета, такое же запустение кругом, та же тьма, то же чувство угнетенности — все это было, было и будет, и по прошествии тысячи лет жизнь станет невозможна. лучше. И он не хотел идти домой.

Сады назывались вдовьими, потому что их содержали две вдовы, мать и дочь. Костер ярко горел с потрескиванием, отбрасывая свет далеко вокруг на вспаханную землю. Вдова Василиса, высокая, толстая старуха в мужском пальто, стояла рядом и задумчиво глядела в огонь; дочь ее Лукерья, маленькая рябая женщина с глупым лицом, сидела на земле и мыла котел и ложки. Видимо, они только что поужинали. Послышались мужские голоса; это рабочие поили лошадей у ​​реки.

«Вот вам снова зима», — сказал студент, подходя к костру. «Добрый вечер.»

Василиса вздрогнула, но тотчас узнала его и приветливо улыбнулась.

«Я не знала вас, благослови вас Бог», сказала она. «Вы будете богаты».

Они разговаривали. Василиса, женщина опытная, состоявшая на службе у дворян, сначала кормилицей, потом няней, выражалась утонченно, и не сходила с лица ее мягкая, степенная улыбка; дочь ее Лукерья, деревенская баба, побитая мужем, только щурилась на студента и ничего не говорила, и выражение у нее было странное, как у глухонемой.

— У такого-то огня апостол Петр грелся, — сказал студент, протягивая руки к огню, — значит, и тогда было холодно. Ах, какая, должно быть, страшная ночь была, бабушка Совершенно унылая длинная ночь!»

Он огляделся в темноте, резко покачал головой и спросил:

«Вы, конечно, слышали чтение Двенадцати Апостолов?»

«Да, есть», — ответила Василиса.

«Если вы помните, на Тайной вечере Петр сказал Иисусу: «Я готов пойти с Тобой во тьму и на смерть». И наш Господь ответил ему так: «Говорю тебе, Петр, прежде чем пропоет петух, ты трижды отречешься от Меня». После ужина Иисус проходил агонию смерти в саду и молился, а бедный Петр утомился духом и изнемог, веки его отяжелели, и он не мог бороться со сном. поцеловал Иисуса и предал Его мучителям, Его взяли связанным к первосвященнику и били, а Петр, измученный, измученный тоской и тревогой, едва проснувшийся, знаете ли, чувствуя, что вот-вот должно произойти что-то ужасное на земле. , следовал сзади… Он любил Иисуса страстно, сильно, и теперь он видел издалека, как Его били… »

Лукерья оставила ложки и уставилась на студента неподвижным взглядом.

«Они пришли к первосвященнику,» продолжал он; «Они стали расспрашивать Иисуса, а между тем работники развели на дворе огонь, так как было холодно, и грелись. И Петр стал с ними у огня и грелся, как и я. Женщина, увидев его, сказал: «Он тоже был с Иисусом» — это все равно, что сказать, что и его надо взять на допрос. И все работники, стоявшие у костра, должно быть, кисло и подозрительно смотрели на него, потому что он смутился и сказал: «Я не знаю Его». Немного погодя опять кто-то узнал в нем одного из учеников Иисуса и сказал: «Ты тоже один из них», но он опять отрекся. И в третий раз кто-то обратился к нему: «Почему же я не увидимся с Ним сегодня в саду? В третий раз он отрекся, и тотчас после этого пропел петух, и Петр, взглянув издалека на Иисуса, вспомнил слова, сказанные Им вечером… Вспомнил, очнулся, вышел со двора и заплакал горько-горько. В Евангелии написано: «Вышел и горько заплакал». Представляю себе: тихий, тихий, темный, темный сад, и в тишине едва слышный, приглушенный всхлип…

Студент вздохнул и задумался. Все еще улыбаясь, Василиса вдруг всхлипнула, крупные слезы свободно потекли по ее щекам, и она закрыла лицо от огня рукавом, как бы стыдясь своих слез, и Лукерья, неподвижно глядя на студента, покраснела, и выражение ее лица стал напряженным и тяжелым, как у человека, переживающего сильную боль.

Рабочие возвращались с реки, и один из них верхом на лошади был совсем рядом, и свет от костра дрожал на нем. Студент попрощался с вдовами и пошел дальше. И снова вокруг него была тьма, и пальцы его начали неметь. Дул жестокий ветер, зима действительно вернулась, и не было ощущения, что Пасха будет послезавтра.

Теперь студент думал о Василисе: раз она плакала, то все, что случилось с Петром в ночь перед Распятием, должно иметь к ней какое-то отношение. . . .

Он огляделся. Одинокий свет все еще мерцал во мраке, и теперь рядом с ним не было видно никаких фигур. Студент опять подумал, что если Василиса плакала, а дочь смущалась, то, очевидно, то, о чем он только что рассказывал им, что случилось девятнадцать веков тому назад, имело отношение к настоящему — к обеим женщинам, в заброшенную деревню, к себе, ко всем людям. Старуха плакала не потому, что он умел трогательно рассказывать, а потому, что Петр был рядом с ней, потому что всем существом ее интересовалось, что происходило в душе Петра.

И радость вдруг зашевелилась в его душе, и он даже остановился на минуту, чтобы перевести дух. «Прошлое, — думал он, — связано с настоящим непрерывной цепью событий, вытекающих одно из другого». И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи; что, когда он коснулся одного конца, другой дрожал.

Когда он переправился на пароме через реку, а затем, поднявшись на холм, посмотрел на свою деревню и на запад, где узкой полосой света лежал холодный малиновый закат, он подумал о той правде и красоте, которые направляли человеческую жизнь там в сад и во дворе первосвященникова продолжались без перерыва до сего дня и, по-видимому, всегда были главным в жизни человеческой, да и во всей земной жизни; и чувство молодости, здоровья, бодрости — ему было только двадцать два года — и невыразимо-сладкое ожидание счастья, неведомого таинственного счастья мало-помалу овладевали им, и жизнь казалась ему очаровательной, дивной и наполнен высоким смыслом.

г. во времена Рюрика : новгородский князь-викинг конца 9 века, традиционный основатель линии Рюриковичей, правившей Россией с 862 по 1598 год.

Иван Грозный и Петр: Иван IV (1530-1584), царь Московский; Петр — Петр I (1672-1725), первый русский император.

быть богатым: Русский фольклор гласит, что не узнать человека, которого знаешь, означает, что человек станет богатым

Двенадцать апостолов: 12 предопределенных отрывков из Евангелий, читаемых в Великий Четверг перед Пасхой.

На Тайной вечере: цитаты ученика взяты из Марка 14, Луки 22 и Иоанна 18

Канадско-американские славистические исследования, том 12, выпуск 2 (1978 г.)

Заголовок:

Реалия и чеховский «Студент».

Тип статьи:

исследовательская статья

DOI:

https://doi. org/10.1163/221023978X00051

Язык:

Английский

Страницы:

266–273

В:

Канадско-американские славистики

В:

Том 12: Выпуск 2

Издатель:

Брилл | Шёнинг

E-ISSN:

2210-2396

Распечатать ISSN:

0090-8290

Предметы:

История,

славяноведение и евразийство

Заголовок:

Реалия и чеховский «Студент».