Сейчас самое лучшее и самое худшее время для того, чтобы быть актёром-ампутантом в Голливуде

Актёрское и модельное агентство Mediability характеризует своих актёров тремя основными категориями: опыт, местонахождение и ампутации. Артисты набивают свои портфолио своими самыми лучшими снимками и самыми примечательными клипами, в то же время указывая конкретный характер своей инвалидности: отсутствие двух ног выше колена, отсутствие двух ног ниже колена, отсутствие одной руки ниже локтя. Объявления о кастингах, которые регулярно проходят через доску объявлений, одновременно бесцеремонны и вполне предсказуемы. «Нам нужно около восьми человек с протезами, – говорится в одном. – Сцена – церемония награждения ветеранов. В этой сцене входят террористы, а затем будут фальшивые взрывы и стрельба».

Реклама

Поиски талантов с ампутированными конечностями в Голливуде бывают чаще, чем можно ожидать. В «Ходячих мертвецах» снимаются сотни дрожащих зомби, «Анатомии Грей» нужно наполнять больницу. Это, возможно, и не самые выдающиеся роли в данном бизнесе, но они всё-таки являются важнейшей частью машины.

«Если вы в этой индустрии, вы знаете, что это такое. Вы подходите к образу, – говорит Кимберли Барреда, владелица Mediability. – Каждая работа – это возможность. Каждая работа – это возможность получить ещё одну. Это не унижает».

Барреда, у которой тоже с рождения отсутствуют две ноги выше колена, пришла в этот бизнес, когда заметила пробел на рынке: актёры-ампутанты нуждались в работе, постановкам нужны были актёры на роли ампутантов. Поэтому, много лет поработав моделью и актрисой самостоятельно, в 1994 году она основала IMAGE Management – маркетинговое и нетворкинговое агентство, управляющее Mediability, – чтобы заниматься именно этим, сразу подписала контракты 72 актёрам из профсоюза, все из которых имели инвалидности, и заняла отдельный уголок в индустрии развлечений. (В настоящее время Mediabiltiy может похвалиться 100 актёрами в своём списке, и оно за многие годы устроило на работу многих ампутантов. )

Работа, как и можно ожидать, крайне специфическая. Среди типичных ролей – роли ветеранов войн, пациентов скорой и зомби – в принципе, всех, кто пережил страшную катастрофу. Также есть рынок производственных обучающих видео, где ампутанты отыгрывают жертв боевых действий, чтобы учить будущих врачей лечить серьёзные ранения на поле боя. Подавляющее большинство ампутантов в Голливуде работает в эпизодах и массовке, заполняя ту нишу, которую открыла их инвалидность. «До катастрофы меня обожали взрывать, – говорит Эрик Каффка, работающий по совместительству каскадёр, потерявший ноги в автокатастрофе. – Теперь меня обожают взрывать ещё больше».

Реклама

Как указывает и высказывание Каффки, и доска объявлений о трудоустройстве Mediability, в настоящее время для актёров, перенёсших ампутации, достаточно работы. И многие, к примеру, Каффка, за это благодарны.

Но для других всё не так просто. Зак Рукавина – профессиональный исполнитель. Помимо актёрства, у него нет «плана Б, В или Г». Он заключил контракт с коммерческим агентом за несколько недель до того, как узнал, что потеряет руку из-за рака нерва. Это случилось более пяти лет назад, и он до сих пор помнит своё первое прослушивание в статусе новоиспечённого ампутанта. Закончилось оно быстро, отмашка «Спасибо, мы вам перезвоним» прозвучала гораздо быстрее, чем тогда, когда он прослушивался как здоровый актёр. «С того момента я знал, что меня будут воспринимать иначе».

Традиционные роли закончились, но эпизодические роли ампутантов не оставляли Рукавину без работы: после своей операции он работал как никогда много, и среди его недавних работ – «Расплата», «Ты – воплощение порока» и «Джек Ричер 2: Никогда не возвращайся». «Я стал получать намного больше, потому что теперь я – крупная рыба в маленьком пруду, – говорит он. – Но если бы кто-нибудь сказал: «Слушай, мы позволим тебе вернуть себе руку, но у тебя не будет никаких ролей и тебе придётся начать с нуля», я бы тут же согласился».

Несомненно, есть и другие артисты-ампутанты, которые спокойно воспринимают своё место в машине Голливуда, но трудно не сочувствовать досаде Рукавины. Дело обостряет то, что, как отметил Hollywood Reporter пару лет назад в своей статье «Снято! Ампутация привлекла внимание Голливуда», сюжетные линии с ампутациями встречаются чаще. Тем не менее, многие из более лакомых ролей не достаются ампутантам, которых до сих пор в основном отправляют в массовку.

Реклама

В том материале THR – «В этом телесезоне с экрана от «Анатомии Грей» до «Ходячих мертвецов» и «Американской истории ужасов» летят руки и ноги» – и сопровождающем его слайд-шоу журнал разбирает все шедшие на тот момент сериалы, в которых есть сюжетные ходы или сцены с ампутациями, каждый из которых полон здоровых мейнстримовых актёров вроде Хлои Севиньи, Марион Котийяр и Скотта Уилсона. (Блин, даже такому неактёру, как Адам Левин досталась роль без слов в «АИУ: Психбольнице», где он потерял руку.)

Таким образом ампутанты врезаются в те же барьеры, с которыми сталкивались другие актёры с инвалидностями в Голливуде. В прошлом году исследование под руководством Фонда Рудермана, правозащитной группы для людей с инвалидностями, обнаружило, что на телевидении здоровые актёры снимаются аж в 95 процентах ролей персонажей с инвалидностями. «Это статистика, противоречащая реальному миру», – написал i — D, когда вышел отчёт. На данный момент с инвалидностями живёт около 57 миллионов американцев, то есть около 19 процентов. «Телевидение трудоустраивает около 2,4 процента. В киноиндустрии ситуация хуже – 0,9 процента», – сообщает отраслевой журнал Variety, назвавший актёров с инвалидностями «невидимым меньшинством Голливуда». «В Голливуде разнообразие, как правило, не касается инвалидов», – как выразился Los Angeles Times.

Хлоя Севиньи в «Американской истории ужасов». Фото взято с FX

«Заставить [режиссёров по подбору актёров] рассматривать меня как обычного актёра невозможно – продолжает Рукавина. – Даже о тех, которые мне говорят: «О нет, чувак, я бы тебя сразу взял, я обожаю твоё творчество!», спустя три года думается как-то так: «Ну, я видел, как вы подобрали кучу народу на роли парней под 30, и вы меня ни разу не позвали».

Реклама

Рукавина утверждает, что регулярно откликается на объявления о прослушиваниях, по которым ищут непонятных актёров-«ампутантов», но его просто вызывают в комнаты для прослушиваний, наполненные десятками людей, у каждого из которых – своя уникальная особенность здоровья. «Очевидно, что эти ребята просто хотят ампутанта и не пытаются создать персонаж».

Существует одно кастинговое агентство, пытающееся побороть отрицательный стереотип и разобраться с этой проблемой. VisABLE People – британская фирма, основанная Луиз Дайсон, которая сосредоточена исключительно на талантах с инвалидностями. Ранее Дайсон работала в более мейнстримовом агентстве, но обрела свою страсть к артистам с инвалидностями после того, как один клиент попросил у неё человека в инвалидном кресле. «До того момента это никогда не приходило мне в голову – я не знала ни одного человека с инвалидностью, – говорит она. – Это было лишь возможностью изменить мышление».

VisABLE действительно предлагает своим талантам роли зомби и ветеранов войн, но его основной принцип – выдвигать ампутантов и людей из сообщества актёров с инвалидностями в целом в роли, которые не начинаются и не заканчиваются их особенностями. Напротив, Дайсон предпочитает представлять себе мир, в котором к отсутствию руки относятся так же, как к цвету волос.

Барреда соглашается и говорит, что артисты с инвалидностями часто чувствуют недовольство доступной работой. Тем не менее, она не считает, что ситуация изменится в ближайшее время. «Я бы предпочла видеть больше [интеграции], но это на самом деле зависит от уровня просвещённости режиссёра по подбору актёров», – говорит она.

«Мы действительно стараемся поощрять задействование артистов с инвалидностями в повседневных ролях, – говорит Дайсон. – Там, где они будут изображать архитекторов, матерей, убийц, возлюбленных. Мы получаем предсказуемые роли, и это нормально – они рады в них сниматься. Но мы настаиваем на том, что инвалидность – это просто физическая характеристика. Она должна быть ничем не примечательной, и мы обожаем истории, в которых инвалидность не входит в сюжетную линию».

Следите за сообщениями Люка Уинки на Twitter.

Ампутанты и моргеллоны.

Лучшие фильмы Роттердамского фестиваля

Роттердамский кинофестиваль начинается на городском вокзале, где соорудили временный кинотеатр и показывают тревожную короткометражку Николаса Провоста о нью-йоркской полиции. Творится нечто предосудительное, но преступление остается загадкой: мы видим напряженные лица сыщиков, взгляды прохожих, огни патрульных машин.

Жизнь подражает искусству: ночью прямо перед главным фестивальным кинотеатром неизвестные избивают подвыпившего парня, через два дня он умирает, полиция разыскивает свидетелей, плакаты с фотографией жертвы висят рядом с постерами фильмов.

Два шага от вокзала, и вы вступаете в «Комнату молчания», инсталляцию Саймона Хайденса. В пещеру с войлочными стенами пускают по одному, посетители должны медитировать, позабыв о суете внешнего мира и фестивальной программе. Непростая задача, потому что в «Комнату молчания» стоит строгая очередь.

Ночи киноманы проводят в роттердамском бизнес-центре: Апичатпонг Вирасетакул открыл здесь Sleepcinemahotel, где постояльцы, подобно нарколептическим солдатам из «Кладбища великолепия», смотрят бессюжетное и беззвучное кино на гигантском круглом экране, лежа на изысканных нарах, а на рассвете описывают свои сновидения в тетради.

За спящими в отеле можно наблюдать с балкона

В одном его фильме слепые пытаются рисовать, в другом – глухонемые поют в церковном хоре, издавая леденящие душу, поистине сатанинские звуки

Современное искусство отвоевывает у кинематографа новые территории, и ретроспективная роттердамская программа впервые посвящена человеку, который не считает себя кинорежиссером и не является им, хотя и снимает короткометражные фильмы. Артур Жмиевский – польский художник и левый политический активист – представил на прошлогодней выставке «Документа» в Касселе и Афинах инсталляцию «Реализм» и фильм «Взгляд», впечатлившие роттердамских отборщиков. «Реализм» – это видеопортреты шестерых россиян, инвалидов войны с Украиной. Одноногие мужчины демонстрируют свои увечья, раздеваются, отстегивают протезы, скачут на одной ноге.

Это далеко не первая работа Жмиевского, посвященная болезням и увечьям. Художник демонстрирует скрытое, обнажает то, что общество считает постыдным. В одном его фильме слепые пытаются рисовать, в другом – глухонемые поют в церковном хоре, издавая леденящие душу, поистине сатанинские звуки. В фильме «Каролина» умирающая от остеопороза девочка рассказывает о невыносимых мучениях, которые не способны облегчить возрастающие дозы морфина. В фильме «Свидание» мужчина и женщина, страдающие пляской Святого Вита, встречаются, обедают в ресторане и гуляют, подпрыгивая, дергаясь и размахивая руками, на потеху прохожим. Двадцать лет Жмиевский снимает ампутантов, безо всякого смущения демонстрирующих свои увечья. Московский «Реализм» – это подлинная реальность, противостоящая мнимой реальности масскультуры, миру безукоризненных, благополучных, вечно молодых моделей.

Я испытываю мужскую солидарность с пострадавшими на войне, и в то же время они убийцы, так что я рад, что они потеряли работу и не могут больше убивать

Это первый слой интерпретации сюжета, но есть и другой: болезненный и, по всей видимости, эротический интерес художника к ампутантам. Жмиевский платит за съемки и утверждает, что не хочет заводить ни с кем из актеров дружбу, выслушивать личные истории. Об одной из своих героинь, демонстрирующей перед кинокамерой искусственные ноги, он с очаровательным цинизмом говорит, что она «состоит из трех частей, может разбирать себя и собирать».

Артур Жмиевский

О российских инвалидах из «Реальности» Жмиевский отзывается так: «С одной стороны, я испытываю мужскую солидарность с пострадавшими на войне, и в то же время они убийцы, так что я рад, что они потеряли работу и не могут больше убивать». В фильме «Взгляд», снятом в беженских лагерях в Германии и Франции, такая же двойственность: «Я испытываю солидарность и в то же время ненавижу мигрантов, уродующих Париж». Лагеря беженцев напоминают режиссеру нацистские концлагеря, черно-белый 16-миллиметровый фильм нарочно состарен, словно снят в 1940-х годах, Жмиевского вдохновляли пропагандистские ленты того времени. Язык ненависти трансмутируется в образы: мигранты получают одежду, помеченную белым крестом, и брезгливые руки копаются в их вещах.

В фильме Алексея Федорченко «Война Анны» шестилетняя девочка выбирается из ямы, в которую нацисты сбросили трупы убитых евреев. Крестьяне находят Анну и отводят в немецкую комендатуру, находящуюся в здании бывшей школы. Девочке удается спрятаться в камине: днем она скрывается, наблюдая за происходящим через зеркало, а ночью выбирается на поиски пропитания. Единственная ее подруга – рыжая кошка, а злейший враг – немецкая овчарка. Днем в комендатуре стучат пишущие машинки, кто-то ссорится, кто-то тайком занимается любовью, а по ночам здание бывшей школы становится царством Анны – маленького призрака, бродящего по школьным кабинетам, рассматривающего учебные пособия и добывающего еду из мышеловки. В интервью, которое я записал в Роттердаме, Алексей Федорченко рассказывает о том, как он снимал шестилетнюю драматическую актрису Марту Козлову.

В документальном фильме Джованни Донфранческо «Непоколебимый» 88-летний пенсионер из Вермонта Пьеро Бонамико вспоминает, как его, 14-летнего подростка из семьи генуэзских бедняков, приняли в фашистскую организацию, и он грабил виллы, принадлежащие евреям, избивал противников режима, терроризировал обывателей. Более того, в последние дни войны он участвовал в тайной операции по перевозке пяти чемоданов с сокровищами Муссолини в архиепископство в Милане, причем главарь его организации князь Юнио Валерио Боргезе сказал тогда, что будущее Италии в надежных руках. Фильм завершается напоминанием, что Боргезе попытался совершить в 70-м году фашистский переворот, а кардинал Шустер, которому, по версии Бонамико, достались чемоданы Муссолини, был причислен папой Иоанном Павлом II к лику блаженных. «Непоколебимый» – замечательный портрет главного героя – вздорного, глохнущего, впадающего в маразм старика, который подзабыл итальянский и неблестяще выучил английский, так что говорит на смеси языков, произвольно перескакивая с одного на другой. В том, что в детстве он был увлечен фашизмом и стал членом банды, Бонамико считает повинным невежество и свою родину, Италию, которую он до сих пор не простил.

Домохозяйка Нелли Кох, жена состоятельного директора фирмы звукозаписи, пыталась вывезти из Берлина в Лондон в конце 30-х годов свои вещи, но поскольку она была еврейкой, нацисты под разными предлогами мешали ей это сделать. Авторы документального фильма «Четыре части ширмы» Антея Кеннеди и Иен Уиблин отыскали в берлинских архивах списки конфискованных у Нелли Кох вещей, а также итоговые документы двух состоявшихся в 1941 году аукционов, на которых они были проданы, с именами и адресами покупателей. Фильм, похожий на роман Питера Гринуэя «Золото», – это путешествие по адресам, где находились учреждения, участвовавшие в ограблении Нелли Кох, и где жили люди, купившие на аукционе ее вещи, в том числе и сломанную ширму. Конечно, две трети зданий исчезли, но зловещий дух сохранился. Никогда еще Берлин не выглядел на экране так безобразно.

83-летний чешский сюрреалист Ян Шванкмайер говорит, что в детстве ему постоянно снились немецкие солдаты, от которых приходилось каждый раз убегать новым путем. «Насекомое» – новый и последний, по утверждению режиссера, его полнометражный фильм. Любительская труппа ставит комедию братьев Чапеков «Из жизни насекомых», но жуки и тараканы, оживая, заполняют театр. Превращение человека в насекомое – не просто отсылка к рассказу Кафки, но и пародия на систему Станиславского. Шар навозного жука становится все больше и вот уже катится по коридорам, вышибая двери. За фокусом немедленно следует его разоблачение: мы видим, как аниматоры под руководством режиссера создают эффекты, Ян Шванкмайер считает, что фильм должен быть тактильным, а компьютерные трюки убивают кино: он использовал их всего лишь раз, когда деревянный человек из фильма «Полено» сосал грудь матери.

Ян Шванкмайер в Роттердаме

Когда лучшее время своей жизни проводишь при цензуре, потом в старости можешь открыть полку и доставать оттуда идеи

У «Насекомого» длинная история. В 1972 году, после советского вторжения в Чехословакию, когда наступила так называемая «нормализация», директор студии «Краткий фильм» («майор госбезопасности с артистическими амбициями») предложил Шванкмайеру сделать кукольную короткометражку по пьесе Чапеков. Режиссер хотел снимать актеров, а не кукол, написал сценарий, но идея была отвергнута и пригодилась лишь через 45 лет. «Когда лучшее время своей жизни проводишь при цензуре, потом в старости можешь открыть полку и доставать оттуда идеи», – говорит Ян Шванкмайер. Он надеялся, что актеры из «Насекомого» станут рассказывать сны, приснившиеся им во время съемок, но они ничего не могли вспомнить, так что пересказывают в фильме то, что снилось режиссеру и его покойной жене, художнице Еве Шванкмайеровой.

Сюрреализм предлагает оружие против всеобщей скуки потребительской цивилизации

«Вокруг сюрреализма до сих пор существует ряд недоразумений. Историки искусства считают его художественным направлением авангарда в период между двумя мировыми войнами. Другие люди называют сюрреализмом все, что выходит за рамки логики и реальности. Даже политики стали пользоваться этим словом для обозначения бессмыслицы. Часто сюрреализм путают с абсурдом. Конечно, для снобов, идущих в ногу со временем, сюрреализм – пройденный этап. Но прежде всего, сюрреализм – не искусство. Это определенный путь в глубины души (подобно алхимии и психоанализу). Но это путь не индивидуальный, а коллективный. Сюрреализм – это в первую очередь великое приключение, не имеющее себе равных со времен романтизма. Он предлагает оружие против всеобщей скуки потребительской цивилизации», –​ говорил Ян Шванкмайер, отвечая на мой вопрос о сюрреализме и современности. Сюрреалистические детали озадачат и развлекут зрителя великолепного фильма Рустама Хамдамова «Мешок без дна», международная премьера которого состоялась в Роттердаме. Пожилая чтица рассказывает утомленному аристократу историю о загадочном убийстве. Главную роль исполняет Светлана Немоляева, уже игравшая у Хамдамова в знаменитом среди синефилов фильме «Анна Карамазофф», не вышедшем в прокат и уже много лет запертом в сейфе французской продюсерской фирмы. В озере сражаются богатыри, юноши-грибы подглядывают за кровавой драмой, попутно выполняя акробатические трюки, а фрейлина-провидица предсказывает будущее и открывает оккультные тайны, просовывая бумажный нос в люстру и дыры на обоях.

Фильм Хамдамова может показаться старомодным в 2018 году, но на самом деле он новее нового. В СССР 1929 года анахроничной выглядела книга Михаила Кузмина «Форель разбивает лед», но когда морок развеялся, оказалось, что она осталась, а то, что тогда выглядело актуальным, превратилось в мусор. Так и «Мешок без дна» – фильм для будущего, хотя и сегодня просвещенного зрителя заворожат жемчуга с картины Врубеля, взгляд, похищенный из фильма о Жанне д’Арк, торс Святого Себастьяна, поворот головы с рисунка Tom of Finland, сходство скучающего князя с Хельмутом Бергером и еще тысяча мелочей, которыми наполнен этот фильм.

В доме героев фильма “Ламалэнд”, братьев Швайкхарт, хранятся только три книги: лютеранская Библия, «Майн кампф» и «Воля к власти», которую Элизабет Ницше прислала их родителям в 1934 году. Сама она тоже прожила несколько лет в Парагвае, где ее муж Бернхард Фёрстер в 1886 году основал арийскую колонию «Новая Германия». Затея прогорела, и три года спустя Фёрстер покончил с собой. Его жена вернулась на родину и стала страстной поклонницей Гитлера, который прислал ящик немецкой земли на могилу Фёрстера. Несколько человек остались в колонии, а сейчас, 130 лет спустя, от «Новой Германии» сохранился только дом братьев Швайкхарт в джунглях. Они живут в полной изоляции, говорят на саксонском диалекте, не просто вегетарианцы (по завету Вагнера), но едят лишь то, что земля сама им дарит, не пользуются деньгами и уверены, что близится конец света. Мексиканец Пабло Сигг отыскал братьев Швайкхарт в Парагвае и в 2015 году снял о них документальный фильм «Воля к власти». Теперь, решив переделать документ в фантазию, он предложил пожилым ницшеанцам разыграть историю Каина и Авеля безмолвно: звучит лишь одно слово «Сатана». Завораживающий фильм «Ламалэнд» (этим именем предлагал Ницше назвать колонию), на мой вкус, главное событие Роттердамского фестиваля.

Братья Швайкхарт из фильма «Ламалэнд»

А вот самый блистательный дебют: великий театральный режиссер Анатолий Васильев снял прекрасный фильм Asino, посвященный непокорству и мудрости, любви и смерти итальянских ослов. Осел стоял у колыбели Иисуса Христа, на нем спаситель въезжал в Иерусалим, на осле восседал Вакх, говорила человеческим голосом валаамова ослица, а римский юноша Луций и сам превратился в золотого осла. Васильев снимал в маленьких городах Италии великолепных участников палио – ослиных гонок. В восьми новеллах (вскоре их будет больше, Васильев собирается расширять фильм) мы видим упрямых и непокорных осликов, которые живут среди виноградников и пашен, бродят по выложенным брусчаткой улицам старинных городов, а один осел, с венком из роз на голове, исследует арену античного цирка.

Премьера «Диких мальчиков» Бертрана Мандико состоялась в прошлом году в Венеции, но это фильм роттердамский по духу. Ближайший его родственник в кинематографе – «Город пиратов» Рауля Руиса, режиссера, к которому всегда с почтением относились в Роттердаме. Группа развратных юношей по приговору суда отправляется на райский остров, где можно совокупляться с растениями, но расплата велика: все, кроме белокурого Танги, теряют признаки своего пола. Такой фильм могли бы снять Лотреамон и Реймон Руссель, если бы умели обращаться с кинокамерой. Когда-то Уильям Берроуз мечтал об отрядах «диких мальчиков», устраивающих гомосексуальную революцию в африканских песках, и название этой вычурной картины явно отсылает к его роману, хотя вряд ли бы писатель одобрил превращение диких мальчиков в диких девочек: женщин он считал биологической ошибкой.

Дикий мальчик превращается в девочку на райском острове

​Живущий в Париже американский романист Деннис Купер – поклонник Берроуза и тоже одержим «дикими мальчиками». Персонаж его занятного фильма «Постоянный зеленый свет» хочет только одного – исчезнуть, взорваться, как шахид, при этом никому не причинив вреда. Ромэн и его друзья, одержимые мыслями о смерти, живут в дистиллированном мире американской субурбии, словно с картины Дэвида Хокни, хотя и говорят всевозможные дикие вещи на французском языке.

Ромэн пользуется всеобщей любовью

Ценность современного искусства и компетентность кураторов ставится под сомнение в фильме Барбары Фиссер «Конец страха». В 1969-м, за год до смерти, американский абстракционист Барнетт Ньюман написал картину «Кто боится красного, желтого и синего? (III)», красное поле с желтыми и синими полосками по бокам. Ее цена с каждым годом росла, но далеко не все посетители музея Стеделийк в Амстердаме считали ее шедевром. В 1986 году неудачливый художник Герард Ян ван Бладерен напал на картину с ножом и, как говорят свидетели, «убил ее». Музей стал получать письма в поддержку вандала, но решил выделить более 200 000 долларов на спасение картины. Ее отправили в Нью-Йорк реставратору Дэниелу Голдрейеру, который потратил два года на работу, суть которой категорически отказывался описывать. Когда же в Амстердаме получили отреставрированное полотно, эксперты были потрясены: порезов на холсте не осталось, но красный цвет был совершенно другим. Анализ показал, что Голдрейер, залатав дыры, взял самую простецкую акриловую краску для фасадов и валиком замазал красную часть картины. Когда голландцы попытались обвинить его в подлоге, он стал угрожать судебным процессом, и в результате городские власти Амстердама заплатили ему еще 100 тысяч, так что общие расходы на реставрацию составили миллион долларов. Это жульничество так возмутило вандала ван Бладерена, что он позвонил директору музея, пожаловался, что «гениальная картина» испорчена, и пригрозил снова на нее напасть. И обещание свое выполнил: пришел в музей и изрезал ножом другое полотно Барнетта Ньюмана – «Кафедра».

Еще один фильм о безумии, «Чужая боль», смонтирован из телесюжетов и фрагментов видеоблогов трех женщин, которые убеждены, что страдают таинственной «болезнью Моргеллонов», недугом, который большинство врачей считают вымышленным. Больные уверены, что у них под кожей обитают какие-то паразиты, на лице и руках появляются раны, из которых можно извлечь странные нити. Пациентов, считающих, что у них моргеллонизм, становится все больше: мужчины и женщины разных возрастов, есть даже трехлетняя девочка. Певица Джони Митчелл уверена, что страдает от этой болезни. Так что же происходит? Рассказы женщин в фильме «Чужая боль» не оставляют у зрителя сомнений в том, что они психически нездоровы. Одна обрилась наголо, потому что решила, что волосы заражены, другая помешалась на уринотерапии, умывается мочой и закапывает ее в глаза, третья оскорбляет зрителей своего ютюб-канала. Причины их болезни в общих чертах понятны: одиночество и страх смерти. Женщины из «Чужой боли» могли бы стать героинями Артура Жмиевского, они столь же беззастенчиво открывают тайны своих тел, как и нанятые польским художником калеки.

Если вы по уважительной причине пропустили Роттердамский фестиваль, не расстраивайтесь: в 2018 году запущен сервис Iffrunleashed, и вы можете посмотреть выдающиеся фильмы хоть и небесплатно, но прямо у себя дома.

Фото детей с разницей конечностей

Детская фотография является постоянным атрибутом профессиональных наград в области фотографии, но до недавнего времени фотографии детей с особенностями конечностей не были. Так было до тех пор, пока фотограф из Мельбурна Захарула Харрис не встретила пятилетнего Алекса.

Алекс, который родился с двусторонними различиями в конечностях, что привело к ампутации обеих ног, когда он был совсем маленьким, хорошо известен в сообществе Limbs 4 Kids. Алекс вместе со своими родителями Эллисон и Мартой и братом-близнецом Марком — ребенок, полный фасоли. Алекс занимается различными видами спорта, недавно получил свой первый комплект беговых лыж и уже мечтает в будущем представлять Австралию как паралимпийца. Как и большинство родителей, Эллисон и Марта стремились запечатлеть своих мальчиков-близнецов по мере их взросления, что привело их к встрече с Захарулой для семейной фотосессии.

Мало того, что семья получила потрясающие фотографии, особое изображение Алекса выделялось как изображение, которое не только отражало его личность, но и было настолько высокого качества, что Захарула счел его достойным участия в конкурсе «Victorian Professional Photography Awards». Фотография получила «Серебро с отличием» на этих наградах, а судьи отметили, что их всех привлекло мужественное выражение лица Алекса задолго до того, как они заметили его недостающие конечности. Успех фотографии Алекса привел к тому, что Захарулу пригласили принять участие в Австралийской премии в области профессиональной фотографии.

Именно в этот момент Захарула подумала, что хотела бы фотографировать детей с различиями в конечностях и использовать свой объектив, чтобы «поделиться их красотой и историями не только с семьями, но и с более широким сообществом». Захарула связался с Limbs 4 Life, чтобы узнать, можем ли мы сделать «призыв» к двум другим семьям из Мельбурна, чтобы они сделали портреты своего ребенка. Две семьи откликнулись на призыв и сделали замечательные фотографии своих прекрасных детей Миллы и Ангуса.

Милла, родившаяся с врожденной разницей в нижних конечностях, которая привела к ампутации, когда она была малышкой, великолепная и очаровательная маленькая девочка, которая фигурирует в ряде материалов и видеороликов «Конечности 4 для детей». Ангус, которому почти девять лет, и ему ампутировали ногу в результате инфекции, — решительный и стойкий мальчик, который поражает всех тем, как быстро он восстанавливается после совсем недавней ампутации.

Размышляя о фотосессии, Захарула сказал: «Я очень нервничал, фотографируя детей, так как самым важным для меня было то, что родители оглянутся назад и влюбятся в снимки». День фотосессии прошел с большим успехом, «полный веселья и смеха», предоставив Захаруле возможность узнать больше о Милле и Ангусе. Это также позволило Захаруле подарить своим семьям множество красивых фотографий своих детей.

Захарула и ее коллега Лиза Саад (кстати, получившая награду Австралийского коммерческого фотографа 2015 года) совместно работали над созданием двух захватывающих дух изображений Миллы и Ангуса, от которых обе группы родителей «были в восторге». Вместе с фотографией Алекса все три изображения попали на Национальную премию, прошедшую в октябре.

На конкурсе, представляющем собой чрезвычайно конкурентную общеавстралийскую награду, Захарула получила «Серебро с отличием» за фотографию Алекса. Фотографии Миллы и Ангуса не получили наград, но Захарула считает, что «эти фотографии имеют «золотой рейтинг» в моих глазах и, без сомнения, в глазах их родителей». Действительно, Захарула хотела бы продолжать фотографировать всех троих детей, когда они станут старше.

Несмотря на то, что Захарула занимается фотографией более 30 лет, до того, как заняться этим профессионально шесть лет назад, она работала в сфере инвалидности в Министерстве социальных служб штата Виктория. Размышляя как о своей предыдущей, так и о нынешней профессии, Захарула сказала, что «за эти годы я имела удовольствие встречаться со многими людьми с различными видами инвалидности, и что важно, так это то, что вы видите человека в первую очередь. То же самое и с фотографией, вы пытаетесь использовать объектив, чтобы в первую очередь уловить сущность человека». Действительно, именно такой подход, по мнению Захарулы, позволил ей создать прекрасные произведения искусства с участием Алекса, Миллы и Ангуса.

Захарула очень хочет работать над книгой в рамках программы «Конечности 4 для детей», которая поможет повысить осведомленность детей с особенностями конечностей и, по ее словам, «помочь небольшой организации, такой как «Лимбс 4 жизнь», продолжать оказывать поддержку родителям, когда они нужнее всего».